Горький вкус ванили

– Согласен, месье. Немного прохладный, осень в Париже.

Частный отель укрылся за геральдическими лилиями на кованой ограде. Последние два этажа – с террасой на крыше. «Затаить дыхание и наслаждаться», – именно так рассказывала агент по недвижимости о старинном здании в шестнадцатом округе. Гийом бросил ключи на столик и, не включая свет, погрузился в кресло. В гостиной царила тишина, лишь камин потрескивал искрами. Причудливые тени отражались на стенах. Еще одна победа, еще один контракт. Гийом перевел взгляд на окно XIX века, за которым виднелся изящный балкон с ажурной решеткой и кадками с цветами, а вдалеке Эйфелева башня подмигивала всем желающим. Гийом любовался ее огнями, которые бусинами нанизывались на железный каркас.

– Скорее к окну, сейчас она зажжется, – слышится взволнованный голос мамы.

Гийому и Жерому по шесть лет, они восторженно бегут к окну в тот момент, когда «Железная дама» Парижа надевает вечерний наряд. Папа откладывает газету в сторону и присоединяется. Жером встает на цыпочки, чтобы как следует рассмотреть пятиминутный спектакль.

– Пусти, я родился на шесть секунд раньше тебя! – отталкивает брата Гийом в надежде занять место получше.

Папа берет близнецов на руки и все четверо восторженно наблюдают за преображением той, что известна всему миру.

– Месье, нам нужно сообщить вам кое-что.

Так начинают жандармы свою речь в один из дней, чтобы сообщить братьям, что их родители погибли в автокатастрофе. После смерти родителей они с Жеромом каждый вечер по привычке сидят у окна. Уже не верещат от радости, только грустно смотрят на знакомые мерцающие огни.

Прошло больше двадцати лет, а Гийом помнил лавандовый запах полотенец мамы, ее поцелуй в щеку и футбол по воскресеньям с отцом. После смерти родителей братьев воспитывала тетя, переехав к ним. Гийом исправно учился и решил, что, несмотря ни на что, добьется успеха. У Жерома с учебой и работой не ладилось. Потом и его не стало. Гийом включил настольную лампу, небрежно открыл хрустальный графин и янтарный напиток вылился в стакан. Заглушить боль. Тишину. Прошел год, а он так и не смирился со смертью брата. Гийом посмотрел на дно стакана, где смятое отражение качалось на оранжевых волнах напитка. Теперь можно было снять деловую улыбку, маскирующую скорбь. Один на один с прошлым. Тоска ежедневно точила лезвие, то и дело вонзая его в сердце. Он тщетно искал ответ.

Почему ты покончил с собой, брат?

Теплый душ немного помог уйти от тяжелых мыслей. Гийом вернулся в кресло, закрыл глаза. Он надеялся избежать кошмарных сновидений, в которых Жером приходил и просил прощения, касаясь его плеча. Эта ночь не стала исключением и казалось, что присутствие брата реально.

Я схожу с ума.

Гийом решил поработать при свете абажура: в пятницу намечалась важная сделка в Марселе.

A может быть, всё это не сон?

Глава 3. Самолет на двоих

Морской бриз ласкал слух. Где-то между облаками чайки пели прощальную песню. Пляж Марселя был грустен и безлюден. Клэр всегда приезжала сюда, чтобы помолчать наедине с морем. Ветер старательно заплетал волосы, обнимал за изящную талию, прогуливался по плечам. Она опустила руки в холодную осеннюю воду и закрыла глаза. Море в ответ целовало тонкие пальцы и касалось ботинок. «Променяла меня на серый камень?» – вздыхало оно волнами и отступало. Через три часа самолет, Марсель-Париж. Экономкласс, что может быть лучше?

Чайки, прощайте!

У стоек регистрации толпились желающие променять море на столичную суету. Пара чемоданов, пальто, шляпа – модная столица все-таки. Клэр теребила посадочный талон.

Неужели я это делаю? Неужели решилась?

Бешеный ритм сердца заглушал речь милой стюардессы. Еще не поздно было вернуться.

– Посадка в 13 часов 55 минут. Выход номер 14. Приятного полета.

– Благодарю, – Клэр сжала паспорт в руках и направилась к выходу.

А может быть, мама права: от себя не убежишь и стоит вернуться?

Клэр подняла глаза на рекламный плакат. На нем стройные ноги в кроссовках возвещали, что «лучше поздно, чем никогда». Речь шла о спорте, но Клэр восприняла смысл фразы буквально и вошла в самолет. Место номер 7С.

С книгой время быстро пролетит.

Клэр пристегнула ремень безопасности.

Оревуар, Прованс с лавандовыми полями и винными плантациями отца, с вечерними свечками, берегами Кассис, мостом Авиньона, на котором, как в песне: «Мы будем кружиться и кружиться».2

Постепенно пассажиры заполнили салон.

– Позвольте, милочка?

В соседние кресла опустились две нарядные, элегантного возраста мадам с модными журналами в руках. Женщины весело щебетали о парижских распродажах. В перчатках, с аккуратно уложенными белоснежными волосами, они источали аромат зрелой красоты.

Боже, а на мне мамин свитер, волосы а-ля «сбежавшая из дома» и зеро косметики.

Клэр почувствовала себя неловко и плотнее запахнула пальто. Вивиан наверняка явилась бы в самолет в боевой готовности.

Ах, милая Ви, подруга детства. Расстояние разлучило домa, но не дружбу. Лишь бы мужчина моей мечты не решил познакомиться прямо сейчас.