Горькую чашу – до дна!

– Я попросила кузена пригласить нас сегодня же. Я подумала, что дело не терпит отлагательства, а завтра у тебя опять съемки.

– Но я не понимаю…

– Это простая формальность. Ты можешь распоряжаться всеми моими счетами. Но банки покамест не имеют заверенных образцов твоей подписи, понимаешь, любимый? Я и впрямь оказалась очень предусмотрительной, правда? Нормальным путем, то есть через нотариусов и так далее, это длилось бы чересчур долго. Поэтому сегодня ты просто возьмешь с собой паспорт и мою чековую книжку – то есть, я хотела сказать, твою чековую книжку – и кузен составит небольшой документ, удостоверяющий твою подпись на чеке.

– На каком чеке?

– Боже, ты и вправду не совсем в себе, бедняжка! На чеке на сто пятьдесят тысяч долларов, который ты выпишешь, – сказала Джоан. – Мы выпишем его на Первый Национальный банк. Только чтобы позлить эту свинью Джерома! Ты заметил, как он растерян? Завтра утром он уже может лететь с чеком к своему распрекрасному мистеру Иверсену. – Она слегка наклонилась ко мне: – Правда, я чудесно все это устроила?

– Да, – сказал я.

– И какое счастье, что у меня так много денег!

– Да, – сказал я.

– И что в консульстве служит мой кузен!

– Да, – сказал я.

– И что я могу тебе помочь – теперь, когда тебе так нужна помощь!

– Да, – сказал я.

– Этого я и хотела всем сердцем. Если бы ты знал, какой у меня сегодня счастливый день! Какая жалость, что Шерли не может поехать вместе с нами!

– А почему… почему не может?

– Опять куда-то убежала. Час назад. Сказала, что должна с кем-то встретиться. Как мило, правда?

Я выпил стакан до дна. Это была месть?

Она хотела посмотреть, как далеко может зайти?

– Бог мой, Питер, ты только подумай: к нашей маленькой Шерли пришла первая любовь. Кому из нас двоих она откроется раньше? Кому признается, кто он?

9

В этот вечер я так и не видел Шерли.

Я поехал с Джоан, Косташем и Джеромом в гости к высокопоставленному чиновнику американского консульства. Его вилла в Бланкенезе была окружена огромным парком, круто спускавшимся к Эльбе. Из окон открывался вид с высоты на реку и на огоньки пароходиков – красные, белые, зеленые и синие. По Эльбе беспрерывно сновали разные суда вниз или вверх по течению.

Кузен Джоан был очарователен. Он пригласил еще одного служащего консульства, и тот в качестве второго свидетеля удостоверил подлинность моей подписи на чеке, который я тут же выписал. Я был вынужден писать медленно, так как пальцы очень дрожали. На документе поставили печать, и коротышка Уилсон (все еще не оправившийся после пережитого шока) написал заявление о том, что 22 ноября 1959 года он получил в собственные руки чек № 341874 А на счет Питера Джордана в Центральном отделении Первого Национального банка в Лос-Анджелесе на сумму 150 000 (прописью: сто пятьдесят тысяч) долларов США и обязуется срочно вручить его мистеру Иверсену из кинофирмы, которую я не хочу называть (по этой причине и фамилия Иверсен тоже вымышлена). На документах было поставлено множество подписей и печатей, так как и Косташу пришлось написать заявление, что я внес и его долю и что в связи с этим необходимо включить некоторые изменения в наш договор относительно распределения прибыли между партнерами – продюсерами фильма.

Покончив со всем этим, мы перешли в гостиную, пили виски, глядели на пароходики, и кузен Джоан очаровательно рассказывал о театральных премьерах, международных событиях и происшествиях в американской дипломатической колонии в Гамбурге. Он был холостяк.

Ближе к полуночи мы с ним расстались и поехали в город. Косташ и Уилсон вышли из машины у своего отеля. У Счастливчика в глазах стояли слезы, когда он пожимал мне руку.

– Питер, этого я вам никогда не забуду. Пока я жив! Вы спасли наш фильм.

– Да, да, конечно, – ответил я.

Джером Уилсон поцеловал Джоан руку и хотел было пожать мою, но я ее отдернул.

– Вы все еще сердитесь на меня.

– Да нет, – вяло обронил я. – Только руку вам жать что-то не хочется.

– Питер, клянусь…

– Да-да, – оборвал я его. – Желаю вам приятного полета. Привет Джорджу.

У коротышки задергались губы, он судорожно искал слова. Тут экс-боксер с размаху хлопнул его по плечу и, чтобы спасти ситуацию, воскликнул:

– А ну, кончайте эту бодягу! Вы хотели утопить нас в дерьме, да только сами измазались! И хватит об этом! Джером, вы устали?

– Да нет, отнюдь. Почему вы спрашиваете?

– Тогда пошли вместе на Реепербан.

– На Реепербан? – Глаза Джерома загорелись живым интересом.

– Так точно, в Санкт-Паули. Чтобы завтра утром у вас колени тряслись! – воскликнул Косташ. Оба захохотали и помахали нам, когда я тронулся. В зеркальце я видел, как Косташ подхватил коротышку под руку.

Через несколько дней, когда разговор зашел об этой сцене, Косташ, пожав плечами, сказал: