Горны Империи

Ведь он только-только отослал свои письма! Ну никак они не могли успеть дойти даже туда! Ребята, девчонки… догадались сами, сами!!! Пальцами разодрал упаковочную ленту и счастливо улыбнулся. Коробки были набиты брошюрами и катушками лент. Сверху в одной из них лежало толстое письмо – посмотрев на последнюю страничку, Денис увидел десятки подписей. И тут же – еще одно, намного меньше, написанное отлично знакомым косым почерком Войко. Денис, продолжая улыбаться, погладил письмо кончиками пальцев, смущенно поморщился… и вздрогнул. Ему совершенно отчетливо показалось, что Войко стоит рядом и любопытно заглядывает в коробки: «Эй, это что?»

Денис даже оглянулся. Конечно, никого рядом не было. Но… но горечь, стиснувшая сердце, вдруг растаяла. А потом из письма словно сама собой выскользнула фотография.

Войко стоял возле памятника.

Денис долго смотрел, сидя на корточках, на прямоугольник фотки. Потом сказал:

– Значит – он успел. Ну вот и хорошо.

Вздохнул, осторожно положил фотку на письмо. Хотел было сгрести коробки и идти наверх, но вместо этого достал одну из лент. Прочитал на обложке: «ПРАЗДНИК ВОИНОВ / ПИОНЕРИЯ НА МАРШЕ» – и подошел к проектору…

…Когда строй развернулся во весь экран, Денис замер, охваченный странной восторженной дрожью. Он не узнавал лиц в этой стене, хотя там, конечно, были их ребята – лица стали одинаковыми под синими беретами, и ветер рвал галстуки. Синхронно взлетели руки барабанщиков в переднем ряду, и золотыми жерлами невиданных пушек поднялись между их плеч фанфары, на которых метнулись имперские полотнища.

– Ххххх… – выдохнул Денис, сжимая подлокотники кресла.

«Ра-та-та-та-там!» – грохнули барабаны в такт единому шагу мальчишеских ног.

«Та-таааа!» – подхватили фанфары.

И – звонкий голос какого-то мальчишки:

Трубачи, трубачи,Не хмелейте от славы!Не спешите треножить усталых коней.Вам не будет привалов, развеселья-забавы:Вам скакать до сегодняшних и до завтрашних                            дней!..

…Не сразу Денис понял, что рядом с креслом стоит Олег. А когда понял – посмотрел на него почти враждебно… и ничего не сказал. Странное было у Олега лицо. Чуточку жадное, чуточку печальное, чуточку завистливое… а в общем – такое, будто он увидел наяву что-то давно забытое, что считал сном.

Денис молча отвернулся к экрану, с которого открыто и бесстрашно рвалось:

Ваши трубы не хрипнут и не старятся трубы!В медном горле у них умирает тоска.Ваши песни встают, вдохновенны и грубы,Как в атаку солдаты встают для броска!..[24]

…Кончилась пленка.

Стрекотал проектор.

Олег сел рядом, свесив между колен сцепленные руки, и Денис подвинулся. Мальчишка тихо, рвано дышал. Потом сказал тоскливо:

– Какие вы-ы…

– Обычные, – грубо буркнул Денис. – Две руки, две ноги, голова без мозгов. А что?

– Помоги нам, – вдруг сказал Олег, поднимая голову. Схватил Дениса за запястья горячими сухими пальцами – как браслеты надел. – Помоги нам, имперец. Ты же можешь. Ты не такой, как мы. Спаси нас. Мы хотим жить, но не знаем – как…

Денису отчетливо вспомнился рассказ деда – один из жутких и правдивых рассказов. Как он – и было ему ненамного больше лет, чем Денису – был с отрядом в разоренной деревушке беженцев. И умирающий старик, держа за руку мальчишку из другого мира, шептал: «Спаси… спаси нас, имперец…»

И он решился. Вот именно сейчас – и окончательно.

– А ты поможешь мне? – спросил он.

Олег встал. Вытянулся в струнку. И без наигрыша, просто сказал:

– Приказывай, командир.

* * *

Рано утром поселок потрясло невиданное надругательство над устоями власти.

Приехавший на службу – как он важно именовал щестичасовое сидение в роскошном кондиционированном кабинете – Иван Павлович Безгин выходил из служебной машины. Автомобиль, как всегда, остановился точно напротив входа в Думу. Безгину оставалось сделать пару шагов. Он брезгливо ступил в лужу, проворчав, что надо приказать их немедленно размести, ну и что, что ливень… и с сочным плеском скрылся с глаз обалдевшей охраны по пояс.

Картину запомнили все, кто к этому времени находился вокруг – в том числе и шедшие со смены группы рабочих.

Дождь прекратился, и Безгин торчал у ног окаменевших охранников, как некий постапокалиптический памятник-бюст Деятелю.

Потом раздался тонкий вой и вопль:

– Да вынимайте же меня-а-а-а!!!

…Кто, как и когда разобрал покрытие и выкопал перед входом в здание яму, которую тут же радостно залил дождь, куда дели землю – так и осталось неизвестным.

Глава 21

О пользе общественных начал

Войдя утром в комнату мальчишек, Валерия Вадимовна обнаружила интересную картину.

Ее сын сидел на полу лоб в лоб с Олегом. Вокруг были разбросаны, разложены и даже расставлены бумаги, пленки и картонки. При этом мальчишки орали друг на друга: