Город Дождя

– Нет линии жизни, линии головы и линии сердца. Это занятно. Но можно погадать и без

них.

– Здесь нет ничего занятного. Я хочу, чтобы вы оставили меня одну!

Я не хотела грубить ему, но мне было нужно сосредоточиться, к тому же меня мучила

невыносимая головная боль. По-моему, она началась вместе с дождём.

– Прошу прощения, но я не собираюсь окончательно запачкать своё новое пальто. Но охотно

помолчу, если у вас нет желания общаться, – недовольно ответил он.

– Понимаю. Наверно, к ужину вы всегда переодеваетесь.

Он что-то фыркнул, и, наконец, оставил меня в покое. Не стоило его злить. Сказать по

правде, мне совсем не хотелось думать о чём-либо. Я посмотрела на противоположную

сторону – тот ряд был практически пуст, если не считать одной палатки, где продавались

различные плитки и раковины. Хозяина палатки там не было. Возможно, его вообще уже не

было. Рядом с палаткой, на улице, одиноко стояла ванна, через края которой лилась

дождевая кровь.

Когда здесь шли особенно долгие и обильные дожди, меня тревожило лишь одно – что если

однажды лить не перестанет и земля устанет впитывать влагу? Но ливни всегда кончались,

чтобы вернуться вновь, хотя забывали забрать с собой страхи.

Эта ванна напомнила мне легенду о Кровавой Графине, которая жила в 16 или 17 веке. Она

прославилась тем, что убивала молодых девушек для того, чтобы регулярно принимать

кровавые ванны, которые, как она считала, омолаживали её стареющую кожу. Конечно, это

всего лишь легенда, и никто не знает, что было на самом деле, но я вполне уверена в

правдивости этой истории. Женщина (да и не только женщина) способна на многое, чтобы

обмануть время и суметь избежать старости. К сожалению, мало кто хочет думать о том, что

время за это мстит. Моя тётя не раз ложилась под нож пластического хирурга, но прошли

годы, и на её лицо стало невозможно смотреть без отвращения.

Я не знала более подлого и злого человека, чем она. Тётя за что-то ненавидела меня, и когда

приходила в гости к родителям, то всегда пыталась как-то задеть или унизить меня. Думаю,

она просто завидовала моей молодости. Наверно, если бы она жила в ту древнюю эпоху, и

кто-то шепнул ей об этом зверском способе омоложения, она бы, ни минуты не колеблясь,

кинулась его опробовать.

Я не дерзила тёте в ответ, и равнодушно относилась к её нападкам, и даже к её новому мужу,

хотя у меня были настоящие причины его ненавидеть. Никогда не забуду тот вечер, его

наглые руки на коленях и слюнявый рот. Противно, гадко, уничтожающе. Я никому не

говорила об этом, и выполнила обещание, которое дала ему – унести эту тайну с собой в

могилу. Скорее всего он рыдал от счастья на моих похоронах, попутно пытаясь выяснить не

оставила ли я предсмертной записки, в которой бы говорилось о его грязных

домогательствах. Но он заслуживал только одного слова, которым не хотелось марать

бумагу. В своей предсмертной записке родителям я написала всего несколько строк:

“Простите. Вы ни в чём не виноваты. Я люблю вас, но не могу по-другому”. Саше я написала

целое письмо, но потом сожгла его в раковине. Это были не те слова, но я уверена - он понял

и простил меня.

Надеюсь, он не любил меня больше, чем я того заслуживала. Однажды он сказал мне, что без

любви человек всего лишь призрак, что любовь и есть бог, и есть настоящий смысл жизни.

Почему-то это мнение так популярно в нашем мире, который знает столько историй, когда

любовь приводила к гибели, становилась причиной жестоких войн, заставляла убивать не

только себя, но и других. Знаю, найдутся люди, которые с умным лицом уверенно скажут,

что там была не любовь, а там – катастрофическое неумение любить, что любовь – это

чувство, которое связано с нервной деятельностью организма или небесный дар, делающий

нас человеком. Но я знаю только одно – любовь может сделать тебя как сильным, так и

слабым, как счастливым, так и несчастным, как бессмертным, так и навсегда умершим. В

любом случае, она часто делает больно, и лучше держаться от неё подальше.

Когда-то я, как и все маленькие нежные девочки, верила ей, ждала прекрасных принцев из

далёкой страны грёз, и думала, что всегда буду счастлива в этом мире. Последний раз я

чувствовала подобное, когда гостила у Саши на даче давними летними вечерами. Тогда нам

казалось, что наши уединённые каникулы будут длиться вечно. Мы бесились, делали всякие

глупости, купались, гуляли у легендарного озера Бросно, в котором, согласно древним

преданиям, живёт опасное чудовище, устраивали пикники, и думали, что ничего больше не

имеет значения, кроме звенящего легкого веселья и невесомости молодых тел.

Только последний вечер перед возвращением в город испортил наше счастье. Мы

посмотрели “Мост в Терабитию”, и Саша, молчавший в течение всей заключительной части

фильма, неожиданно обнял меня, стал гладить по волосам, целовать, твердить, что умрёт,

если меня не станет. В тот вечер вино одурманило мой рассудок, и я позволила целовать

себя, сама подставляла шею и губы, хотя понимала, что между нами не может быть ничего,

кроме дружбы. Я любила его, как брата, и считала, что ненужная близость только испортит