Город драконов. Книга 2

Я вспомнила Давернетти, его методы и… и поняла, что профессор, увы, прав.

— Что ж, — я поднялась с трудом, в глинтвейне все же было изрядное количество алкоголя, — о дальнейших действиях будем думать утром.

И в этот момент на кухню вошла миссис Макстон. Добрая женщина оставалась доброй ровно до того мгновения, как узрела что использовал профессор Наруа в качестве пепельницы. После чего ее чепец практически встал дыбом, а сама экономка выдохнула лишь:

— Я вас убью!

— Не буду мешать, — торопливо высказалась я, и попыталась покинуть кухню.

От мгновенной расправы профессора Наруа спас лишь тот факт, что передвигаться я могла исключительно «по стеночке», а доброе сердце миссис Макстон не могло позволить ей оставить меня в столь плачевном состоянии, так что она была вынуждена довести меня до спальни, уложить, укрыть, заботливо подоткнув одеяло, на цыпочках выйти, а вот потом…

— Да это циннейский фарфор! — раздалось ее разъяренное где-то в кухне. — Да он стоит десяти таких как вы!

Увы, дальнейшее я не услышала, потому как едва смежила веки, перед моим внутренним взором встал он, Кристиан.

Кристиан Давернетти…

О, как же безумно, бесконечно и невероятно был красив этот мужественный, сильный, матерый дракон. В нем было прекрасно все — темно-зеленые глаза с вертикальным драконьим зрачком, сеточка морщинок у глаз, выдававшая улыбчивость этого сурового служителя порядка, широкие плечи, сильные, перевитые венами руки…

— Мерзавец! — прошипела я, пытаясь все-таки заснуть.

Попыталась гиперболизировать образ Давернетти. Чрезмерное преувеличение в принципе не шло в разрез с заклинанием приворота, но позволяло вызвать отторжение на уровне подсознания, поэтому я, все так же с закрытыми глазами, попыталась представить себе как вены, четко виднеющиеся на его ладонях — становятся больше, шире, узловатее, синеватее, и одного этого хватило чтобы полуголый образ Кристиана вполне себе утратил в привлекательности.

Но тут лорд Давернетти ослепительно улыбнулся.

Мое сердце дрогнуло, а воображение услужливо увеличило оскал дракона настолько, что теперь собственно оскал выходил за рамки лица.

Буду откровенна — получилось настолько жуткое зрелище, что даже как-то расхотелось спать. Сев на постели, я посидела, массируя виски, после чего вновь легла, закуталась в одеяло посильнее, закрыла глаза и…

Вересковое поле, лорд Давернетти с гиперболизированной венозной системой и частично повисшим в воздухе оскалом и я, с диким воплем убегающая прочь от чудовища.

Это было поражение. Полное и абсолютное. Для приворота, естественно.

Нет, заклинание на этом не успокоилось, и до самого утра меня преследовало вересковое поле, цветы на котором складывались в витиеватую надпись «Кристиан», облака, причудливо изображающие «Кристиан Давернетти», и жуткий монстр, который если и будил во мне какие-то инстинкты, то все они были связаны исключительно с убеганием на длинные, очень длинные дистанции.

К утру я проснулась в весьма бодром настроении и состоянии души, видимо ночные пробежки весьма благостно отразились на моем здоровье. Бег в принципе крайне полезная вещь, надо бы освоить.

Когда вошла миссис Макстон, я уже умывалась, и встретила ее с улыбкой, которая тут же нашла отражение на лице экономки, и она искренне произнесла:

— Рада, что вам лучше. Когда будем увольнять мистера Нарелла?

Несколько оторопев, я замерла, с полотенцем в руках, и уточнила:

— За что?

— За излишне фривольное отношение! — воскликнула мгновенно ставшая грозной миссис Макстон.

— Но, позвольте, я не в обиде на мистера Нарелла, несомненно мне было неприятно услышать подобное, но…

И тут миссис Макстон побагровела и нехорошим тоном переспросила:

— То есть он осквернил не только мой чайный сервиз, но и ваше доброе имя?!

Ответить мне не позволили — экономка вылетела из моей спальни как снаряд, приправленный силой порохового взрыва. Я могла лишь гадать, чем все закончится, ну и несколько переживать за здоровье мага, но как оказалось — напрасно. Миссис Макстон дом не покинула, а профессор в это время прогуливался с мистером Илнером и псами — двумя купленными моим дворецким, и двумя призрачными. Как я поняла, целью мага было приучить псов к их магическим собратьям. Но как оказалось — не только.

В какой-то момент мистер Илнер приостановился, мистер Нарелл сделал шаг вперед и призрачные сущности окутали псов так, как если бы те вступили в мыльный пузырь. Несколько секунд неторопливо идущие собаки переливались радужной пленкой, а затем стандартные гончие увеличились в размере, их челюсти заметно выдались вперед.

Мне это почему-то до жути ночные сновидения с лордом Давернетти напомнило, даже несколько нехорошо стало. Но вот еще пару шагов, почти неощутимая волна магии, и псы становятся прежними. Профессор Наруа изменил их и скрыл это? Зачем? С точки зрения охраны дома, жуткий вид собак был бы гораздо более эффективен.