Город и псы. Зеленый Дом

– Ну все, хватит, – сказал сержант, не дав Малышу ответить. – Пойдемте спать – пораньше двинемся в путь.

Несколько минут жандармы сидели молча, глядя на огонь. Еще раз прошел по кругу термос с анисовкой. Потом все встали и вошли в палатки, но скоро сержант вернулся к костру с сигаретой в зубах. Лоцман Ньевес подал ему горящую щепочку.

– Что это вы всегда такой молчаливый, дон Адриан, – сказал сержант, прикурив. – Почему вы не вмешивались в спор?

– Я слушал, что другие говорят, – сказал Ньевес. – Не люблю я споров, сержант. И кроме того, предпочитаю не связываться с этими людьми.

– С ребятами? – сказал сержант. – Они вас чем-нибудь обидели? Почему вы мне не сказали, дон Адриан?

– Они задирают нос, ни во что не ставят нас, местных, – понизив голос, сказал лоцман. – Разве вы не видите, как они относятся ко мне?

– Они много воображают о себе, как все, кто родом из Лимы, – сказал сержант. – Но не стоит обращать на них внимания, дон Адриан. А если они когда-нибудь заденут вас, скажите мне, и я их поставлю на место.

– А вот вы, сержант, хороший человек, – сказал Ньевес. – Я уже давно собираюсь вам это сказать. Только вы один и обращаетесь со мной вежливо.

– Потому что я вас очень уважаю, дон Адриан, – сказал сержант. – Я всегда говорил вам, что хотел бы быть вашим другом. Но вы ни с кем не общаетесь, живете отшельником.

– Теперь вы будете моим другом, – улыбнулся Ньевес. – Как-нибудь на этих днях вы придете ко мне поужинать, и я представлю вам Лалиту. И ту, которая выпустила девочек.

– Как? Эта Бонифация живет у вас? – сказал сержант. – Я думал, она ушла из селения.

– Ей некуда было идти, и мы ее взяли к себе, – сказал Ньевес. – Но никому не рассказывайте об этом, Бонифация не хочет, чтобы знали, где она живет, ведь она еще наполовину монахиня и до смерти боится мужчин.

– Ты считал дни, старик? – сказал Фусия. – Я потерял представление о времени.

– А что тебе время, – сказал Акилино, – что толку считать?

– Мне кажется, прошла уже тысяча лет с тех пор, как мы отплыли с острова, – сказал Фусия. – И все зря, я уж чую, что будет в Сан-Пабло. Плохо ты знаешь людей, Акилино. Позовут полицию и заграбастают деньги.

– Опять ты приуныл? – сказал Акилино. – Я знаю, что плывем мы долго, но что ж ты хочешь, надо двигаться осторожно. А насчет Сан-Пабло не беспокойся, Фусия, я же сказал тебе, что знаю там одного человека.

– Я просто без сил, старина, так мотаться – дело нешуточное, тебе чертовски повезло, что я взял это на себя, – сказал доктор Портильо. – Посмотри, какое усталое лицо у бедного дона Фабио. Но зато мы можем по крайней мере информировать тебя. Сногсшибательные новости, держись за стул, а то упадешь.

– Плантации чудесные, сеньор Реатеги, – сказал Фабио Куэста. – Инженер – в высшей степени приятный человек, и он уже покончил с вырубкой леса и с посадками. Все говорят, что это идеальная местность для кофе.

– В этом отношении все обстоит нормально, – сказал доктор Портильо. – Плохо дело с каучуком и кожей. Тут загвоздка в бандитах, дружище.

– Портильо? Что-то не припомню, Фусия, – сказал Акилино. – Это врач из Икитоса?

– Адвокат, – сказал Фусия. – Тот, который выигрывал все процессы Реатеги. Такой надутый, Акилино, спесивый.

– Скупщики тут ни при чем, сеньор Реатеги, клянусь вам, – сказал Фабио Куэста. – Они сами в бешенстве, ведь они-то и пострадали больше всех. По-видимому, бандиты действительно существуют.

Доктор Портильо тоже сначала подумал, Хулио, что скупщики ведут торговлю тайком, а бандитов выдумали, чтобы не продавать каучук ему. Но дело не в них, им действительно с каждым разом становится все труднее доставать товар, дружище, они с доном Фабио побывали везде, навели справки и убедились, что бандиты не выдумка, а дон Фабио вел себя как истинный джентльмен, падал с ног – еще бы, столько дней провести в дороге, – но, несмотря на это, не покинул его, Хулио, и конечно, поддержка представителя власти была ему очень полезна – губернатор Санта-Мария-де-Ньевы в этих местах внушает почтение.

– Ради сеньора Реатеги я готов сделать не только это, но и гораздо большее, – сказал Фабио Куэста. – Вы это знаете, дон Хулио. Что меня огорчает, так это история с бандитами. Ведь стоило такого труда убедить скупщиков продавать каучук не банку, а вам.

– Надо было видеть, как он со мной обращался, – сказал Фусия, – с каким высокомерием. Думаешь, он хоть раз пригласил меня к себе домой, когда я был в Икитосе? Ты не можешь себе представить, как я ненавидел этого адвокатишку, Акилино.

– Вечно ты полон ненависти, Фусия, – сказал Акилино. – Как с тобой что-нибудь случится, так ты начинаешь кого-нибудь ненавидеть. За это тоже тебя Бог накажет.

– Еще больше? – сказал Фусия. – Он и так меня наказывает всю жизнь. Я ему еще ничего не сделал, а он меня уже наказывал, старик.

– В Форте Борха нам очень помогли, – сказал доктор Портильо. – Дали нам проводников, лоцманов. Ты должен поблагодарить полковника, Хулио, напиши ему несколько строк.

– Полковник – прекрасный человек, сеньор Реатеги, – сказал Фабио Куэста. – Очень услужливый, очень энергичный.