Город и рыцарство феодальной Кастилии: Сепульведа и Куэльяр в XIII — середине XIV века

Колоссально значимый путь от рыцаря к интеллектуалу, начинавшийся в XIV в. с текстов инфанта Хуана Мануэля, знаменовал собой преемственность рыцарских традиций иной социальной группой, выполнявшей иные общественные функции, но сохранившей аристократическое сознание своей избранности. Живые следы этой преемственности ощущались даже на рубеже XIX–XX вв. Так, Э. де Инохоса-и-Наверос являлся представителем кастильской фамилии, известной с XI в., а предки его ученика К. Санчеса-Альборноса еще в XIV в. были простыми рыцарями (точно так же, как в тот же период такими же простыми рыцарями из Толедо были предки герцогов Альба, сподвижниками которых во время нидерландской кампании были предки историка).

Образ великого М. де Сервантеса, потерявшего руку в битве при Лепанто и отложившего шпагу для того, чтобы взяться за перо, — еще одно яркое свидетельство этой преемственности, как и созданный им образ знаменитого Кихары, или Кесары, более известного как Дон Кихот, начитавшегося рыцарских романов и стремившегося сохранять и отстаивать рыцарские ценности в совершенно нерыцарскую эпоху.

Впрочем, все это уже совсем другое время и другая история…

Заключение

Традиционное заключение, как правило, представляет собой сумму основных выводов, сделанных в процессе исследования. Однако в моем случае эту функцию выполняют подробные заключения к каждой из четырех разделов работы, и мне не хотелось бы повторяться. Поэтому остановлюсь лишь на своих выводах, которые представляются наиболее общими.

Итак, избранный мной жанр локального исследования с учетом самого широкого хронологического и географического контекста позволил рассмотреть историю двух небольших кастильских городков — Сепульведы и Куэльяра — как отражение глобальных политических, правовых, социальных и экономических процессов, получивших развитие в XIII — середине XIV в. в Кастильско-Леонском королевстве, а в определенной степени — и на латинском Западе в целом. Речь идет о явлениях, связанных со становлением средневековой системы местного самоуправления, результатом чего стало появление на местах учреждений муниципального типа. Однако этот процесс занял длительное время и протекал сложно и неоднозначно, что предполагало появление ряда промежуточных форм. Одной из таковых и стала территориальная община-консехо в том ее виде, который сложился в Центральной Испании и особенности которой предельно четко прослеживаются на материале как Куэльяра, так и Сепульведы.

С одной стороны, территориальная община Кастилии и Леона имела некоторые общие черты с муниципальными учреждениями (в том числе и античными). В пределах ее границ действовал локальный правовой режим, которому подчинялись лица, постоянно проживавшие в консехо, — весино. Четко выделялся широкий круг должностных лиц, сфера полномочий которых была связана исключительно с общиной. Некоторые из них назначались лишь из числа местных жителей, а их введение в должность происходило в присутствии общего схода общины и сопровождалось принесением клятвы не нарушать ее интересы. Наконец, подобно римскому муниципию, консехо было территориальным институтом с выраженным центром — городом (villa) и прилегавшей сельской округой (término

), а вопросы землеустройства занимали особое место в его жизни.

Однако, с другой стороны, нельзя не обратить внимание на принципиальные отличия кастильской территориальной общины от модели муниципальных учреждений, не позволяющие рассматривать ее как один из вариантов последних. Консехо не обладало коллегиальным органом местной власти. У него вообще не было собственных должностных лиц, осуществлявших властные полномочия на регулярной основе. Все вопросы, затрагивавшие интересы членов общины, решались исключительно через представителей, специально назначавшихся в каждом конкретном случае, «ad hoc». Такие представители («добрые люди», персонеро, прокурадоры), насколько бы значительными подчас ни были их полномочия, не обладали достаточно определенным статусом и не могут рассматриваться в качестве муниципальных магистратов.

Несравненно более конкретными были властные полномочия и статус королевских и сеньориальных министериалов — людей палация и апортельядо. Однако даже последние, назначавшиеся при участии консехо, были подотчетны не ему, а королю и сеньору, от которых и получали полномочия. Община могла влиять лишь на выбор кандидатур, выдвигая их из числа местных жителей. Между тем именно апортельядо вершили суд на членами консехо, что свидетельствует об отсутствии у общины даже ограниченной судебной автономии. Подобный порядок наблюдался и в фискальной сфере. Все основные платежи на территории консехо собирались королевскими откупщиками. Это создавало многочисленные возможности для произвола в отношении той части населения общины, на плечах которой лежало основное податное бремя.