Читаем Город мастеров, или Сказка о двух горбунах полностью

Н и н о ш. Да всё его, этого... Сыча из замка. Вот и сейчас - во сне или наяву, а чудится мне, будто там, из-за угла, носилки его показались...

Из-за угла появляются наглухо закрытые носилки, окруженные латниками. Впереди - маленький б а р а б а н щ и к. Сбоку, как всегда, - высокий человек в темном плаще. Капюшон надвинут на глаза!

М а т у ш к а М а р ли. Какое там - чудится! Он самый! К дому мастера Фирена идут...

Т е т у ш к а М и м и л ь. За Вероникой...

По мере приближения носилок разговор становится все тише.

М а ту ш к а М а р ли. Что же он теперь с ней сделает - к венцу поведет или в тюрьму посадит?

Н и н о ш. Одно другого стоит.

Т е т у ш к а М и м и л ь. У ворот остановились...

Н и н о ш. Лучше и не глядеть! (Уходит к себе.)

М а т у ш к а М а р л и. Да и на глаза им лучше не попадаться. (Тоже прячется.)

Носилки скрываются в доме Фирена.

Те ту ш к а М и м и л ь. Голубушка Вероника, что-то с ней будет! Ох! Смотрите! Уже назад идут!.. (Всплеснув руками, бросается к одному окошку, потом к другому и стучит в ставни.) Дядюшка Нинош! Матушка Марля!.. Уносят!.. Бабушка Тафаро! Да что же это?..

Носилки двинулись от дома Фирена. В это время из ворот замка появляются другие носилки. Они также окружены латниками. Возле них тоже человек в темном плаще. Лицо его открыто, и все видят, что это б о л ь мой Г и л ь о м. Происходит мгновенное замешательство потом Гильом кричит: "Стойте!", и с несколькими латниками бросается наперерез первым носилкам.

Б о л ь ш о й Г и л ь о м. Остановите этих людей! Это обманщики! Задержите их носилки!

Д в о й н и к Г и л ь о м а. Попробуйте только! Там его светлость! Герцог!

Б о л ь ш о й Г и л ь о м. Вы лжете! Его светлость в этих носилках! В моих!

Л а т н и к и Г и л ь о м а. Ни с места!

Л а т н и к и д р у г о г о о т р я д а. С дороги!

Происходит короткая схватка. Латники Гильома пытаются задержать первые носвлки1 но в это время на-за занавесей показывается рука, которая останавливает и знакоиш повелительным жестом.

Л а т а н к и . (Отступая) Герцог!

Д в о й н и к Г и л ь о м а. Теперь видели? Прочь!

Даже Большой Гильом на мгновение теряется. Тогда из своих носилок выскакивает сам наместник.

Н а м е с т н и к. Что вы смотрите? Хватайте этого человека! Законный правитель города я!

Из первых носилок навстречу ему кидается другой горбун, в таком же плаще и такой же шляпе. Это Караколь.

К а р а к о л ь. Лжешь! Не по закону, а силой захватил ты наш город. А на всякую силу есть сила!

Двойки Гильома. Ко мне, горожане! Сюда! Гоните чужеземцев! (Сбрасывает плащ.) Я - Мартин оружейник!

К а р а к о л ь (тоже открывал лицо). А я - Караколь!

Герцог бросается на него с кинжалом. Но Караколь предупреждает его удар, и наместник падает мертвым.

Б о л ь ш о й Г и л ь о м. Ваша светлость!.. Герцог!.. Он убил герцога... Ну, не уйдешь ты от меня!.. (Замахивается своим волшебным мечом.)

В е р о н и к а (откидывая занавес носилок и соскакивая на землю). Берегись, Караколь!

Большой Гильом (со всего размаха опускает меч на плечи Караколя). Вот я тебя выпрямлю!..

Караколь падает.

Н и н о ш. Он ударил Караколя своим волшебным мечом!

В е р о н и к а. Он убил Караколя!

М а р т и н. Друзья! Горожане! Караколь убит! Наш Караколь! Рубите чужеземцев! Пусть они запомнят этот день! Оружейники, ко мне!

Б о л ь ш о й Г и л ь о м. Латники, ко мне! Бейте бунтовщиков!

К маленькому Мартину со всех сторон сбегаются горожане, вооруженные чем попало. Большого Гильома окружают латники. Вероника и женщины переносят тело Караколя к подножию статуи Большого Мартина и Оттуда в словах и тревоге следят за всеми перепитиями боя.

М а р т и н. Смелей, горожане! Умирать, так умирать с честью!

Г р а н и л ь щ и к. Вот вам, грабители, объедалы, опивалы!

О р у ж ей н и к. Прочь с нашей земли, воры медноголовые!

Н и н о ш. За Большого Мартина! За Караколя!

Б о л ь ш о й Г и л ь о м. Окружайте этих башмачников! Не выпускайте живыми!.. А-а, побежали!..

Горожанам приходится все труднее. Одетые в железо латники теснят их.

М а р т и н. Остановитесь! Нам некуда отступать...

Издалека слышны пастушеский рожок и песня, которая словно плывет к городу.

В е р о н и к а. Мартин! Горожане! Слушайте! Лес идет к нам на помощь!..

Песня звучит все ближе, громче, все грознее и веселей.

В горах снега лежат зимой,

Весной бегут с вершин.

Мы из лесов идем домой,

К тебе, Большой Мартин!

М а р т и н. Лес идет к нам на помощь! Держитесь, мастера!

Г о р о ж а н е. Помощь, помощь идет! Держитесь!

А песня уже заливает улицы.

Мы навсегда вернулись вновь

К старинным очагам.

Родному городу - любовь

И смерть - его врагам!

Из боковых улиц и переулков на площадь выбегают люди, вооруженные мечами, копьями, самострелами. На шляпах у них, за поясами и перевязями зеленые ветки. Впереди - Фирен Младший и Тимолле Меньшой.

Ф и р е н М л а д ш и й. Мы дома, братья! Гоните чужеземцев!

Тимолле Меньшой. Гоните их! Бейте! Нас много - не пересчитать! Мы заняли всю дорогу - от леса до городских ворот!

М а p т и н. Вовремя подоспели, друзья!.. Вперед, внуки правнуки Большого Мартина! За мной! Да здравствует Город Мастеров!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза