Город Менск

— Лінгафонна-гіпнатычны курс, — пояснила Хрысьця. — Это очень и очень дорого и сложно. Поэтому даются такие курсы только избранным Братам ды Сёстрам, и только когда это абсолютно необходимо в оперативных целях. Все остальные учат языки своими силами — с переменным успехом. Чукотский язык невероятно сложен для литвинов…

— Ваша мова таксама складная для чукчаў, — вздохнула Вынтэнэ. — Але ў мяне шмат практыкі.

— Ты ўжо добра гаворыш па-нашаму, — она снова посмотрела на часы. — Мне пора. Отдохни, выспись. И, главное, не переживай. Скоро эту лабораторию разберут… Или перепрофилируют. Насьця подтвердила, что её проект закрывается.

Хрысьця встала.

— Ну, да пабачэньня, — она снова поцеловала Вынтэнэ в щёку и вышла.

В лаборатории было всё необходимое для жизни. Была отдельная туалетная комната с душем. Были микроволновка и маленький холодильник с йогуртами, хлебом, ветчиной, сыром, салатом. Был даже небольшой кофейник с запасом кофе и фильтров. А ещё нашлись художественные книги. Вынтэнэ выбрала «Чорны замак Альшанскі» Уладзімера Караткевіча 

— давно уже слышала про этого автора.

Открыла на первой странице:

«З чаго мне, чорт пабірай, пачаць? З таго прадвесьня, калі за акном было сутоньне і мокры сьнег? А што вам да леташняга сьнегу й сутоньня?».

Вынтэнэ посмотрела в окно. В Анадыре уже, наверное, снег. А тут и не пахнет настоящей осенью. Тёплая, южная страна: серое небо, мелкий дождь, ветерок. Откуда литвинам знать, что такое настоящий холод?

Она вернулась к книжке — и не заметила, как зачиталась. Когда подняла глаза, за окном уже было совсем темно. Свет — мягкий, белый, — зажёгся сам собой. «Неужели я и этого не заметила?» Вынтэнэ отложила книжку.

Пошла готовить кофе и бутерброды.

— Наверное, действительно здесь заночую, — сказала вслух.

А почему бы и нет? Есть всё необходимое — и никого не напрягаешь. Поселиться бы тут…

В дверь постучали.

— Так, калі ласка, — по-хозяйски распорядилась Вынтэнэ.

На пороге стоял Уладзь. Чисто выбритый, в новеньком пиджачном костюме, в безукоризненно выглаженной рубашке.

— Вынтэнэ, — тихо вымолвил он. — Извини, ты, наверное, была права. Кэнири Иванушка — он действительно по-своему прославлял свой народ. Как мог. В условиях чукотского…

Он говорил, как нашкодивший ребёнок. Так и стоял у входа, не решаясь сделать шаг вперёд. А сам не отрывал от Вынтэнэ глаз.

И она подошла к нему и поцеловала. Уладзь обнял её, прижал к себе. Принялся целовать, как сумасшедший.

— Я кахаю цябе! — повторял литвин.

— Я цябе таксама.

И они слились в новом поцелуе. Не отрываясь, Уладзь взял её на руки и понёс на широкую кровать, по дороге зацепив ногой какой-то прибор.

х х х

Снова Вынтэнэ и Уладзь

были вместе. Вновь и вновь погружались в сладкий любовный сон. Горячая страсть овладевала ими, несла по бурному океану чувств в тихие гавани наслаждения. Минуты отдыха — а потом всё сначала…

И они не замечали, как установка прафесаркі Сьвеціловіч приходит в движение. Как загораются одна за другой лампы, как бурлят химикаты в колбах, как шумят провода. Стрелка на индикаторе перевалила за 60, а потом и за 100 %. И на маленьком экране загорелась красная надпись:

«Усе акумулятары цалкам зараджаны».

Человечество вступало в новую эпоху…

Post Scriptum

В кабинете пахло морем. Белые жалюзи были подняты. За окном царила серая мгла. Дождь бил в стекло.

— Добры дзень, — сказал палкоўнік Ігнась Каханоўскі.

И, наклонив голову, пожал руку сперва Хрысьце,

а потом Вынтэнэ. Рука была сухая и твёрдая.

— Что ж, рад, что пришли, — продолжил Каханоўскі на чукотском. — Хотел бы обсудить с вами один вопрос.

Он неспеша прошёлся по кабинету и сел на диван.

— Садитесь, пожалуйста, — палкоўнік показал на мягкие кожаные кресла.

— Где вы так хорошо выучили наш язык? — спросила Вынтэнэ. — Тоже лінгафонна-гіпнатычны курс?

— Отнюдь, — Каханоўскі заложил ногу на ногу. — В мои годы этот метод ещё не был известен. Чукотский я освоил в детстве.

— Вось як? — удивилась Хрысьця.

— Да-да. Я ведь вырос в Сочи, столице Адыгеи. Отец, видите ли, был дипломатом. Поэтому прекрасно говорю по-адыгейски, немножко — по-абхазски и по-грузински…

— А Чукотка здесь причём? — спросила Хрысьця.

— А при том, — палкоўнік улыбнулся, — что каждое лето туда съезжались чукотские туристы. Ведь Сочи — международный курорт. Иные чукчи жили там круглый год — писатели, художники. Отец дружил с некоторыми из них. Я, можно сказать, воспитывался на чукотской литературе.

Он вздохнул.