Город Менск

— Ах, Сочи-Сочи… Если бы вы знали, какие тёмные ночи в Адыгее! Но более всего мне не хватает моря. Вот, включил ароматизаторы на полную — и всё равно никакого сравнения с настоящим морским бризом.

Он помолчал и вдруг быстро добавил:

— А потом я много лет работал на чукотском направлении. И данная история весьма меня заинтересовала.

Каханоўскі смотрел теперь прямо в глаза Вынтэнэ.

— Скажите, вам ничего в ней не показалось… странным?

Вынтэнэ задумалась.

— Да, на самом деле.

— И что именно?

— Ну вот, например… — Вынтэнэ замялась, глядя в карие глаза Каханоўскага. — План какой-то ненадёжный.

И сейчас же некстати вспомнила, что на чукотском молодёжном сленге словом «план» обозначают самодельный алкоголь (поймают кого с бутылкой «плана» — мало не покажется). Но палкоўнік, похоже, понял её правильно.

— Во-первых, откуда он знал, что я ещё раз попаду в лабораторию? Я же туда не собиралась, да и не очень-то и звали…

Палкоўнік молча кивнул.

— Потом, я могла сменить блузку. То есть, я бы обязательно переоделась, если бы было во что. Но вещи остались у Ўладзя.

— Да-да, — поддержал Каханоўскі.

— А если бы мы с Уладзем помирились? А если бы Тарэся одолжила свою одёжку? Или дала бы денег на обновку?

— Данные варианты вполне вероятны, — согласился палкоўнік.

— И потом, мікракамэры мог найти кто угодно и когда угодно! Уладзь, Тарэся, или вот ты, Хрысьця.

Хрысьця улыбнулась и погладила Вынтэнэ по плечу. Вынтэнэ улыбнулась в ответ.

— И стало бы ясно, что поставил их Авечка

. Потому что кто же ещё?

— И каковы же ваши выводы? — Каханоўскі наклонился вперёд, изображая повышенное внимание.

— Как-то по-глупому он подставился, — сказала Вынтэнэ. — Шансов на успех почти не было. А вот попасться — множество.

— Ты забываешь, — перебила Хрысьця, — Что он пытался тебя соблазнить. На это и рассчитывал. Тогда бы всё сложилось: у вас начинается роман, к Уладзю ты не возвращаешься, остаёшься жить у Авечкі. Такім чынам, у него есть время и возможность снять мікракамэры с блузки в любой момент. И даже поставить новые.

— А если бы я всё равно вернулась к Уладзю?! — возразила Вынтэнэ.

И тут же подумала: «А принял бы он меня… после этого?». И стало страшно. Ведь на волосок же была от измены. Особенно, когда была под кайфом после «Вавёрачкі». И тогда бы пропало всё!

— Видно, спадар Авечка считал себя неотразимым кавалером, — ухмыльнулась Хрысьця. — Думал, что любую соблазнить может. Что женщины только и мечтают жить с ним.

Вынтэнэ удивлённо посмотрела на неё. Потом на палкоўніка

.

— Постойте, — сказала наконец. — Вот это как раз и не сходится! Если он такой дон жуан, то зачем спешить? Сперва бы соблазнил, поселил у себя. А потом бы осторожно и аккуратно установил приборы и направил меня в лабораторию…

— Тогда бы Тарэся перестала тебе доверять, — вставила Хрысьця. — Если б ты жила с Авечкам… Но опять же, он мог бы тебя уговорить не рассказывать о ваших отношениях.

— Он очень спешил, — сказала Вынтэнэ. И сама же удивилась своей догадке. — И всё делал наспех. Да и вообще, по-моему, импровизировал.

Она замолчала и выжидательно смотрела на палкоўніка. Тот попытался расправить сутулые плечи.

— Безусловно, вы правы, — согласился Каханоўскі. — Впрочем, имеет место ещё один интересный факт. А именно…

— Продолжайте, — сказала Вынтэнэ.

— Не поразило ли вас, что чукотский шпион Зьдзіслаў Авечка постоянно говорит о Чукотке? Более того, поёт дифирамбы великому чукотскому народу и восхваляет чукотские порядки. И при этом — непоследний человек в маргинальной партии, созданной, прямо скажем, на анадырские деньги.

— Сразу видно, на кого работает, — подытожила Хрысьця.

— В том-то и парадокс, — Каханоўскі

откинулся на спинку дивана. — Шпионы, обычно, маскируются, а тут…

— А тут, — продолжила Вынтэнэ, — Шпион прямо кричит о своей чукотофилии. И задания выполняет топорно, с риском попасться. Прямо-таки… дискредитирует нашу Чукотку!

— А может, он просто дурак? — предположила Хрысьця. — Хотя как же тогда его кураторы в чукотской разведке? Тоже дураки? Или слепцы?

— Чукчи — не дураки, — медленно сказал палкоўнік. — А Авечка в самом деле изрядно суетился. Рытыр его подгоняла…

— Рытыр?! — вырвалось у Вынтэнэ. — секретарша газеты «Новое чукотское слово»?!

— Она самая, — подтвердил Каханоўскі. — Рытыр курировала Авечку не первый год. Именно через неё чукотское посольство передавало деньги для партии «Патрыятычная Воля». Наличные, разумеется.

— Зьдзіслаў клянётся, что выполнял её указания слово в слово, — сказала Хрысьця.

— А её вы допрашивали? — спросила Вынтэнэ.

— Нет, — глухо сказал Каханоўскі. — І не допросим.

— Дипломатическая неприкосновенность? Хотя она же не дипломат… — Вынтэнэ задумалась. — Или её уже переправили на Чукотку?