Город на берегу неба

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Рус без особой надежды на успех несколько раз прошёлся вдоль берега, высматривая среди туристов знакомую золотисто-рыжеватую макушку, но понимал, что это как искать иголку в стогу сена. Оставалось только уповать на то, что Оля потихоньку остынет и соизволит прочитать его сообщения. Обычно она быстро вспыхивала, но так же быстро отходила. Болезненно самолюбивая, упрямая как ослица, мнительная, независимая, острая на язык, порой абсолютно невыносимая… та, к которой он уже успел прикипеть так, что самому было страшно. Вот и сейчас — умом он понимал, что ничего плохого с Олей, по идее, случиться не должно, вряд ли именно в туристическом месте к ней прицепятся с проверкой документов, но… на сердце всё равно было тревожно и муторно. Впервые они так серьёзно поссорились, все прошлые кратковременные стычки теперь казались ему детским садом. Сейчас, похоже, Оля была на него по-настоящему сильно обижена… Всё-таки он непроходимый болван.

Он обнаружил её на одном из пляжей — она сидела на скале у самой воды, словно русалка, и взглядывалась в линию горизонта.

Рус молча подошёл, встал чуть поодаль — в паре шагов. Оля не шелохнулась, но он готов был поклясться, что она его заметила. Он осторожно, стараясь не делать резких движений (не спугнуть бы этого дикого зверёныша!), накинул на неё плед, который так и таскал с собой. Знал же, что она всегда мёрзнет как цуцик… маленький, глупый, невозможно прелестный цуцик.

Олины губы всё ещё обиженно подрагивали, но плед со своих плеч она не сбросила и вообще ничего не сказала. Продолжала сидеть, уставившись вдаль и гордо игнорируя присутствие Руса. Он деликатно присел на камень с другой стороны, не касаясь девушки.

Несколько минут прошло в молчании.

— Четыре доллара двадцать пять центов, — сказал он наконец.

Оля оторвала взгляд от воды и перевела его на Руса.

— А?..

— Говорю, с тебя четыре доллара двадцать пять центов. За открытки, — пояснил он невозмутимо.

Она тут же полезла за наличкой и протянула ему пятидолларовую купюру.

— Сдачи не надо, — тон её был насмешливым, но уже вполне дружелюбным.

— Оставлю себе, если скажешь, что простила меня, — заявил Рус.

Оля от души саданула его кулачком.

— Не простила! Ты полный придурок.

— Согласен, — потирая ушибленное место, покладисто подтвердил он и поморщился. — Слушай, какая у тебя рука тяжёлая…

— Вот именно! Советую впредь не забывать об этом, — Оля улыбнулась краешком губ.

— Ну так что, мир? — Рус привычно протянул ей мизинец. — Мирись, мирись, мирись и больше не дерись, а если будешь драться — я буду кусаться!

Она фыркнула и подала ему свою руку, а затем привалилась головой к его плечу. Должно быть, это означало полное прощение. У Руса словно камень с души упал.

— Понимаешь, — сказала она после паузы, — ты ведь в чём-то прав…

— В чём это я прав? — спросил он подозрительно.

— Ну, то, что между нами происходит… разве это нормально?

— Слушай, я, может, туплю, но… чего ненормального-то?

— Мы с тобой знакомы всего лишь шесть дней. Шесть! — отчеканила она таким обвиняющим тоном, словно говорила об убийстве.

— Серьёзно, что ли? — Рус пожал плечами. — С ума сойти. У меня ощущение, что я тебя знаю давным-давно…

— А в постель мы с тобой улеглись на четвёртый день после знакомства, — докончила она совершенно убитым тоном.

Он чуть было не рассмеялся, но вспомнил её обидчивость и сдержался.

— И что с того, Оль? Ну, на четвёртый… а если бы не на четвёртый, а на пятый или шестой? На двенадцатый? На тридцатый? Что изменилось бы? Здесь нет каких-то правил и конкретных сроков. Только чувства…

— Разве чувства могут зародиться так быстро? — неуверенно протянула она.

— А почему нет? Помнишь моего друга Илюху?..

Оля улыбнулась.

— У меня уже сложилось ощущение, что он и мой друг тоже, ты так часто про него рассказываешь… Конечно помню. А что?

— Они с Мариной… это его девушка… стали жить вместе спустя считанные дни после знакомства. Все окружающие тогда крутили пальцем у виска. Мало того, что очень быстро, необдуманно, так ещё и Илья… со странностями. Многие жалели Марину, говорили, что связалась с ненормальным. А им было плевать. Они просто любили друг друга. Им было хорошо вдвоём.

Оля молчала, задумчиво рассматривая свой маникюр.

— Можно ходить за ручку полгода и только потом поцеловаться — но это ещё не гарантирует того, что люди будут счастливы вместе, — продолжил Рус.

— А в нашем случае, значит, есть гарантии? — ядовито спросила Оля.

— Я не знаю, — серьёзно отозвался он. — Честное слово, не знаю, что ждёт нас с тобой дальше. Но сейчас мне… тоже хорошо. Просто хорошо. Именно с тобой, а не с кем-то ещё. Не с абстрактной “нажопницей”, — не удержался он от шутки и машинально отклонился, чтобы избежать очередного болезненного тычка.

Вопреки ожиданиям, Оля не стала его бить.

— Мне с тобой тоже очень хорошо, — тихо сказала она. — Во всех смыслах. Хорошо, спокойно, надёжно… я и не знала, что так бывает.