Город под кожей

Роза снова занялась клиенткой. Женщина лежала лицом вниз, вытянув над головой обнаженные руки. Желтый шелковый шарф прикрывал грудь; впрочем, похоже, клиентка не стеснялась наготы. Широко открытые глаза не смотрели ни на что конкретно. Она тихо постанывала, непонятно только – от боли или чего-то еще.

– С ней все в порядке?

– С ней? Все нормально. Купается в эндорфинах.

– В чем?

– Химическое вещество такое. Когда больно, организм вырабатывает особое вещество – эндорфины. Через некоторое время боль превращается в приятное покалывание. Усек?

– Кажись, да, – ответил он не совсем уверенно.

– Эта молодка сейчас плывет на волне эндорфинов. Все потому, что татуировку я ей делаю в подмышках. Это охренительно больно. Правда, милая?

– О, да, – простонала женщина на столе. – О, да.

Пацан заглянул под левую, потом под правую руку клиентки. С левой стороны тату была сделана полностью, с правой – наполовину. В законченном виде обе представляли собой два одинаковых водоворота из синей и лиловой пены – нечто индейское и готичное одновременно. Тело женщины покрывали и другие тату – ласточки, маки, бабочки, обвивающие руки лианы, сердце с крылышками, готовое упорхнуть из-под желтого шарфа, но больше всего пацана зачаровали татуировки под мышками, их совершенная непрактичность. Зачем подвергать себя таким мучениям, если тату все равно никто не увидит?

– Ну, а с тобой что?

Пока мастер работала, пацан рассказал, как оказался здесь, о навязанной матерью «игре». Роза слушала, изредка задавая вопросы. Сначала она подумала, что парень сочиняет, но в конце концов поверила его рассказу.

– И зачем это понадобилось твоей матери?

– Чтобы сделать из меня мужчину.

– Ох, бедный чертенок…

Роза работала еще долго. Процесс требовал аккуратности и тщательности, и пацану вскоре наскучило наблюдать за ее руками. Другое дело – следить за лицом клиентки. Оно было необычное: в рамке из густых спутанных волос, черты жили своей жизнью, метались между болью и зыбким блаженством – закушенные губы, слезы в глазах, почти готовый рассмеяться подвижный рот.

Наконец операция закончилась. Женщина села и поднесла к подмышкам зеркало. Пацан не мог судить о качестве татуировки, но его удивило выражение радости на лице женщины и удовлетворения результатом своего труда на лице Розы. Очевидно, обе считали процесс серьезным делом.

– А мне можно? – спросил он.

– Татуировку?

– Да.

– Нет, нельзя.

– Почему?

– Я не собираюсь садиться в тюрьму. Делать тату детям в нашем городе пока еще запрещено законом.

– Да чего там, – сказала клиентка со свежей тату.

– Пытаешься втянуть меня в неблаговидное дело?

– Всегда хотела. Маленькую сделай – никто не заметит.

– Типа под мышкой, – подсказал пацан.

– Не пойдет.

– Да будет тебе, Роза, – повторила женщина.

Похоже, мастер давно ее знала и не привыкла отказывать.

– Ладно. Только не под мышкой. Дай свою руку, парень.

Тот с готовностью протянул сжатый правый кулак. Он живо представил себе викинга, комету или крылатого змея, вытатуированного на костяшках, но Роза развернула ладонь и наскоро выколола на ней группу черно-синих отметин – кружок, несколько скрещенных линий, одна из которых имела стрелку и символ “N” – север.

– Что это? – спросил он.

– Роза ветров. Если кто-нибудь спросит, скажи, что сам себе наколол.

– Договорились.

Однако вопросов никто не задавал. Вернувшись домой, к матери, пацан не стал рассказывать о Розе и татуировке. Никто, в том числе его мать, не поинтересовался: «Что это у тебя такое на ладони?» Другие мальчишки жили иной жизнью, их могли заставить предъявить ладони, например, для проверки на чистоту, но пацана никто не трогал. Сам он ладонь тоже никому не показывал. Достаточно быстро, всего через несколько недель, он начал замечать, что рисунок бледнеет.

Сначала он огорчился, затем почувствовал себя обманутым. Роза, скорее всего, была в курсе, что татуировка исчезнет. И только позже он узнал, что так случается со всеми татуировками на ладонях, они всегда постепенно сходят. Его обвели вокруг пальца, как ребенка. Открытие пацана просто взбесило. Впрочем, со временем он перестал злиться, признал, что Роза поступила разумно: сделала то, о чем ее просили и он, и клиентка, оставив возможность возврата к исходному положению – вдруг малец передумает. Ну и собственный зад, конечно, прикрыла.