Город потерянных

– Когда на наших улицах начала господствовать чума, мне было девятнадцать лет. – Она сглотнула. Перевела взгляд на небо. – У меня был брат, его звали Оллин О’Коннор Фитцджеральд, и ему было семь лет. Нас просто нельзя было разлучить, мы были всегда и везде вместе, любой ребенок мог позавидовать нашей тесной дружбе. – Гарсиа вздохнула. – Когда началась Великая Чума, люди стали покидать город. Но не успевали. Трупы валялись на улицах, как осенние листья, покрытые черными кровоточащими струпьями и с ужасным, дурно пахнущим запахом. Те, кто должен был сжигать их, не справлялись, Чумные Доктора вскоре стали бесполезными. Мы перепробовали все! Но мой отец ушел спустя всего лишь несколько дней. Можешь ли себе представить?

Она замолчала.

Только сейчас я заметила, что на ней не накинута мантия. Так вот, откуда у нее эти рубцы. Они появились не от пожара, а от ран и струпьев.

– Моя мать сказала мне, что есть всего один способ, который поможет мне выжить и перепрыгнуть целый век в буквальном смысле. Он заключался в том, чтобы испить одно из ее зелий. Очевидно, я согласилась, но после того, как она озвучила то, что немаловажный ингредиент в нем – плоть собственного брата, я в гневе попыталась сбежать из дома.

Потом, после долгих размышлений, я согласилась. Моя мать была при смерти, и она еле смогла приготовить зелье. Последнее, что я помню, что было… Она сказала, что видела, что я встречу своего брата в другом облике, и мне стоит сберечь его. Но я не смогла…

Все.

Это было последнее, что она смогла выдавить из себя, прежде чем до крови закусить бледную губу и уставиться на безоблачное небо. Кир стоял поодаль и молчал. Так юноша стоял минут двадцать, выжидая ответа альбиноски. Но только он дернулся, пытаясь покинуть борт, как Гарсиа заговорила снова.

– Мы с Флоренсом проснулись почти одновременно на этом острове, который носит название Алукейл, и сразу поняли, кто мы. Он был моим Оллином. Я была его Гарсией. Наши души словно… Словно переместили из одного тела в другое. Да, он был узником Освенцима, и да, в подпольном лагере, куда ему помогла бежать его мать, он так же подвергся воздействию зелья… Мы были друг с другом сравнительно недолго. Это все.

Они снова замолчали. Я поймала себя на том, что я почти наполовину высунулась из-за навеса и, кроя себя всеми словами, которые я только знала, поспешила залезть обратно.

Спустя пару минут, которые потребовались юноше, чтобы переварить всю эту информацию, Кир пролепетал:

– Тяжелая у тебя судьба, альбиноска. Но как ты спасла нас?

– Тот завод, – ее глаза раскрылись сильнее, – я не знаю, что он там делает, но ровно с того момента, как мы проснулись с Флоренсом, мы выяснили, что там орудуют мутанты, которые занимаются тем, что… Хранят внутренности каких-то животных и едят их. Именно завод спас нам жизни. Не знаю, как он там появился, возможно, выходцы из разных стран основали его, а потом их поразила болезнь и они превратились в тех мутантов – у меня нет оснований предполагать это, но все же…

Юноша передернулся.

– В один из дней, когда нам надо было пополнить запасы, мы увидели двух странных двуногих. Флоренс уговорил меня взять их с собой, говоря, что вы поможете сбежать мне на Большую землю. Не окажись нас в тот день – вы были бы трупами, четырехглазый двуногий.

– Четырехглазый? Я же был двухглазым! – Кир рассмеялся.

– У тебя после глаз еще одни глаза, – она пристально посмотрела на него.

Кир улыбнулся:

– Ты про это? – он снял квадратные очки и продемонстрировал их девушке, – так это же очки. Благодаря им я лучше вижу.

– Балбес.

Кир рассмеялся снова и хотел что-то возразить, как вдруг Гарсиа, дернувшись и приподнявшись на цыпочки, быстро поцеловала его в алые губы и направилась к навесу.

– Это не очки, умник. Ты умеешь видеть, – и с этими словами альбиноска помахала ему рукой и стала потихоньку залезать под тряпичный навес.

Я невольно поежилась.

***

Следующее пасмурное дождливое утро не предвещало ничего хорошего.

Когда мы вылезли из-под навеса и осмотрелись по сторонам, нас постигла ужасная мысль: ох черт, в палубе куча воды после ночного шторма! Но потом, когда нам удалось привести палубу в порядок, выбросив за борт дохлых обитателей моря, которых забросило сюда вместе с волнами, нас постигла еще одна, гораздо более худшая мысль.

Она была настолько ужасной, что мы ощутили себя маленькими песчинками в огромном океане, которые из оружия имеют только перочинный нож и пару колбочек с зельями. В целом, можно было с уверенностью сказать, что перед природой мы абсолютно беззащитны, если брать во внимание весь ее незаконно огромный масштаб. Но здесь масштаб нашего пути был гораздо меньше, и что хуже, он обрел угрозу обрушения.

Мы попали на мель.