Город солнца

Они уселись на свои места, и шоу началось. В самом начале представления на арену выскочили клоуны и стали носиться среди визжащей публики. В руках у них были огромные муляжи тортов. Играла веселая музыка, клоуны все время спотыкались, делали вид, что вот-вот уронят свои торты, в последний момент ловили их — зал ревел от восторга. Один клоун, лысый, с белым лицом и красным носом, в классическом клетчатом наряде бродяги, побежал по их ряду, пожимая детям руки. Когда он был уже совсем близко, Джейми всем телом прижался к отцу. Дети тянулись к руке клоуна в белой перчатке, и он тряс протянутые ручонки под несмолкающий смех публики. Когда клоун протянул руку Джейми, тот почти исчез у отца под мышкой, спрятав лицо у него на груди. Клоун немного покривлялся возле них, пытаясь рассмешить мальчика, но Джейми не сдался, и клоун ретировался.

Джейми сразу же вылез наружу и осмотрелся.

— Ничего, сынок, я тоже не очень люблю клоунов, — сказал Пол, восхищенный упорством сына.

— Мне нравится другой, с тортом, — с достоинством заявил Джейми.

Но клоун с тортом так к ним и не подошел. На арену выскочили маленькие пудели и начали скакать и кувыркаться. Джейми так и не объяснил отцу, почему ему не понравился этот клоун, а Пол не стал допытываться. Тогда он был доволен, что его мальчик проявил характер и выдержку.

Пол очнулся от своих мыслей, когда мимо него проходили последний слон и завершавший процессию Дядя Сэм на ходулях. Он посмотрел на толпу, на тепло одетых детей, хотя был уже апрель. Небо было синевато-серым, как бывает ближе к вечеру. Пол, обливаясь потом и тяжело дыша, почувствовал холод зла, от которого этих детей не защитят ни пальто, ни варежки. Его жизнь без Джейми — как этот пасмурный день без солнца.

Полицейские довольно часто блефуют — это Бер знал по собственному опыту. Еще им много приходится писать; опять же нахлобучки от начальства. Ну а главное — это заботиться о себе, быть бдительным и всегда занятым, правильно сидеть на заднице плюс немного удачи. За время своей работы в полиции Бер неоднократно имел возможность убедиться в справедливости вышеперечисленного. Вот и сегодня — в очередной раз. Наю и Фрили плевать и на него самого, и на его проблемы. Они ушли шумно, но мирно, посоветовав ему не упрямиться, а еще лучше — на время залечь на дно и не высовываться. Бер на мгновение даже почувствовал удовлетворение, увидев, с каким разочарованным видом они выносят его компьютер, но факт оставался фактом — его дело было безнадежно загублено.

Сыщик долго сидел в гостиной, пока его не вывел из оцепенения звон будильника в спальне. Он тяжело поднялся, выключил его и начал одеваться. Надо было собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Форда застрелили в собственной квартире. После случившегося в баре. И Фрэнк это прошляпил. Можно, конечно, успокаивать себя хотя бы тем, что ему удалось хорошенько надавить на Форда; а что его замочили — так заслужил. Но ведь Бер не молодой полицейский или свежеиспеченный детектив, так что тут гордиться нечем. Чтобы как-то продвинуться в расследовании, ему теперь нужно раскрыть еще и это убийство, что почти невозможно: ведь Форда могли ухлопать из-за чего угодно, не обязательно из-за велосипеда Джейми Гэбриэла.

Бер взял ключи и вышел из дому. Он никогда не любил начинать все сначала. Все, чего он достиг к этому моменту, пошло прахом. Столько усилий — и все зря. А времени-то сколько потрачено. Теперь придется, хочешь не хочешь, связывать оборванные нити и продолжать поиски мальчика. Какая несправедливость: отлично проделанная работа — и никуда не годный результат. Но — как и время, и потраченные усилия — понятие справедливости существовало для Бера только в прошлом. Он отправился на Тиббс-авеню, где взял след. Может, там его посетит вдохновение. Да и куда ему было еще ехать…

Пол сидел на краю тротуара в нескольких метрах от машины. Съежившись от ветра и скрестив на груди руки. Неужели они с Кэрол заслужили то, что с ними произошло? Нет, этого не может быть. Хотя у него была тайна — он не хотел детей. Пол считал, что этот жестокий мир совершенно не подходит для ребенка, для невинной души. Еще он сомневался в том, что сможет его воспитать как надо. Его страшила мысль о том, что он просто обязан это сделать. Он не был настолько тщеславен, чтобы вырастить копию себя самого, а другого пути воспитания он и не представлял. Инициатором рождения ребенка была Кэрол. Ее уверенность в себе вызывала у Пола зависть. Она настаивала, а Пол месяц за месяцем просил ее не спешить с этим. То он делал вид, что много работает и очень устает, то придумывал что-нибудь еще. Аргументы он находил самые разные — переезд, или возможность отлично заработать, или поездка на отдых. Все это осуществить гораздо проще, пока она не беременна. Пол ждал какого-то знамения, какого-то знака свыше, который должен был возвестить о том, что это время пришло.

Через полтора года он понял, что не дождется никакого знамения, и решил поговорить с отцом.

— У мужчин все совсем по-другому, — сказал ему отец, — ты все поймешь уже потом, после.