Город злодеев. Королева зеркал

Люди в форме проносятся мимо меня. Я ни с кем не встречаюсь взглядом, но и не смотрю в пол. Я почти начинаю верить, что действительно способна становиться невидимой, когда слышу голос:

– Привет, новенькая.

Я поднимаю глаза в полной уверенности, что меня сейчас арестуют, но этого полицейского я раньше не видела. Я ещё не утонула.

– Ситуация в Шраме накаляется. Комендантский час нарушили. Всех вызывают работать. Ты тоже на дежурстве?

– Нет, сэр. Я иду домой, – я колеблюсь. – Так вот из-за чего вся эта суматоха? Шрам?

– Конечно. Там сейчас гражданские беспорядки, – полицейский бросает взгляд на моё запястье, которое прикрыто рукавом, поэтому он не может увидеть, Наследница я или нет. – Интересные люди живут в Шраме.

– Это точно.

– Ты в какую сторону направляешься? – Если это попытка выяснить, из Шрама я или нет, то я не хочу, чтобы у полицейских было хоть какое-то представление о моей личности, когда раскроется пропажа пропуска.

– Домой, – говорю я. – В Верхний город.

– Ладно, иди поспи немного. Нас ждёт много сверхурочных и большая нагрузка из-за злодеев и всего остального.

– Да, сэр.

Когда я выхожу на холодный ночной воздух, то поспешно сворачиваю в переулок. Я переодеваюсь в одежду из Шрама и выбрасываю два других костюма в ближайший мусорный бак. Оказавшись в своих ботинках, чёрных джинсах и кожаном пальто, я чувствую, что снова могу дышать свободно, впервые с тех пор, как вышла из метро.

И теперь у меня есть то, чего не было, когда я туда вошла.

Я знаю, что мои друзья живы.

И они хотят, чтобы я их нашла.

Глава пятая

Следующим утром я просыпаюсь оттого, что Джия кричит на телевизор. Эта привычка появилась у неё тем утром, когда мы покинули полицейское управление Королевского города в прошлую пятницу. Каждое утро после ночи глобальных продаж «волшебной» косметики она готовится ко сну, заплетает волосы, готовит свежий кофе для меня и чай на ночь для себя, а потом до хрипоты кричит на телевизор. Ей хватает причин для возмущений: беспорядки, митинги, ежечасные заметки об Урсуле, Малефисенте и Джеймсе, требование к гражданам Шрама немедленно связаться с властями, если у них появится какая-нибудь информация. Джия едва не плюётся всякий раз, когда на экране появляется Кайл Аттенборо. Какова бы ни была причина её гнева, я просыпаюсь под её комментарии как под будильник. Но сегодня в голосе тёти слышится странная тревога, достаточная, чтобы я вскочила с кровати и побежала в гостиную, напряжённая и готовая к битве.

Это не обычные возмущённые ругательства Джии.

– Феи-крёстные! – говорит она так, словно ей не хватает воздуха. – Палочки волшебные!

– В чём дело, Джи? – Я встала слишком быстро и теперь нахожусь на грани обморока, пытаясь сфокусировать взгляд на комнате и с трудом держась на ногах. – Ты меня пугаешь.

Джия одета в пижаму для сна, на ней очки в роговой оправе, кожа блестит от сывороток и кремов. Тётя бросает на меня быстрый взгляд, а затем снова поворачивается к телевизору.

– Это во всех новостях!

– Что?

Джия косится на то, как я плетусь на кухню, одним глазом поглядывая в телевизор, и наливаю себе кофе, а затем бросаю туда пару чайных ложек сахара. Сегодня день сладкого.

Репортёр на экране что-то говорит возле здания суда Королевского города в Центре, окружённый другими журналистами. Все заняты одним и тем же. Последнюю неделю это было каждый день, и тут нет ничего нового. Моё внимание привлекает другое. В нижней части экрана бежит строка с яркими, жирными буквами:

Калеб Ротко сбежал / все в опасности / оставайтесь дома /

заприте двери / бойтесь злодеев.

Я опускаюсь на стул за обеденным столом и стараюсь, насколько возможно, сохранять невозмутимое выражение лица.

– Ты можешь в это поверить? – говорит Джия. – Он просто исчез! Пуф!

– Он... – Мой голос дрожит, и я сжимаю запястье, чтобы успокоиться. – Он Исчезнувший?

– Нет! – Джия ёрзает на диване. – Его выпустила какая-то женщина. Есть даже видеозапись. Я уверена, её снова покажут.

Моё сердце начинает биться быстрее. Оно стучит о грудную клетку, и я делаю ещё один глоток кофе. Я не знаю, что делать. Много людей видели меня вчера, и это только вопрос времени, когда меня схватят. Наверное, я оставила дверь в камеру открытой. Я даже не помню, как запирала её ключ-картой. Я так паниковала из-за сирены, что почти ничего не помню, кроме того, как переоделась рядом с мусорным баком. Я наполняю лёгкие воздухом и опустошаю их до конца, пытаясь думать.

Репортёр продолжает что-то говорить, и когда я думаю, что она уже не заткнётся, на экране появляются зернистые кадры с камер наблюдения, снятые прошлой ночью. Женщина в кожаной одежде идёт по коридору мимо камеры Калеба Ротко. Лица не видно, но у неё длинные вьющиеся огненно-рыжие волосы, и от того, как она идёт – нет, крадётся, – у меня по рукам бегут мурашки.

– Кто это, чёрт возьми? – спрашиваю я.

– Её назвали Красной Королевой, – говорит Джия. – Видишь корону на куртке?