Города и встречи

В 1907 году было собрание выборщиков Семянниковского завода, когда выдвигали депутатов по двухстепенной системе в Третью Государственную думу. Федя Ляпунов, Миша Смирнов и Петр Николаевич Кирсанов провели тогда большую работу, агитируя в цехах завода за большевистского кандидата Полетаева. Пришлось повоевать с «черной сотней», организовавшей к этому времени отделение в Невском районе, и с полицией, которая ей покровительствовала. Потом Федя рассказал мне под большим секретом, что их тройка принимала участие в нападении на трактир «Тверь», где черносотенцы устроили свою штаб-квартиру[176]. Кто-то кинул бомбу в окно комнаты, где заседали «союзники»: убитых не было, но имелись раненые. Черносотенцы перепугались и стали собираться по частным квартирам и не столь открыто. У полиции были подозрения, но непосредственных участников этого дела тогда не арестовали — улик было слишком мало, а тех, кого задержали, вскоре выпустили. Я тогда и не думала, что одним из организаторов этого налета был Петр Николаевич Кирсанов, всегда такой сдержанный и спокойный. Когда в конце 1908 года его судили, прокурор припомнил ему участие в боевой организации социал-демократов Невского района и в налете на трактир «Тверь».

В ноябре 1907 года мне поручили привезти из Териок нелегальную литературу. Мы должны были отправиться туда втроем: Зина Козиненко, о которой я уже вспоминала, Варя Суханова — секретарь Фарфоровского подрайона, учившаяся на фельдшерских курсах, и я. Меня предупредили, что необходимо сшить, и по возможности прочнее, две пары плотных панталон и в промежуток между ними запрятать листовки — нашу контрабанду. Я стащила у мамы две пары плотных бумазейных панталон и ночью, чтобы никто не узнал, сшила их по нижней кромке. Для верности я пришила несколько прочных пуговиц у талии и обметала соответствующие петли. Пришлось сказать дома, что в воскресенье собираюсь с компанией поехать на прогулку за город и, возможно, задержусь до вечера.

Натянув эти штаны, нахлобучив шапку-ушанку и надев собственное пальто (в район я ходила в самом старом мамином жакете), зашла за Варей на Вторую Рождественскую в общежитие, где она жила. Туда же пришла и Зина, и все втроем мы отправились на Финляндский вокзал. Погода стояла чудесная, у нас было возбужденное, веселое настроение: мы в этом году впервые выбрались за город и давно уже не видели зимнего пейзажа, заснеженных деревьев и полей. В поезде было тепло и пусто. До Териок мы ехали часа четыре — поезда тогда ходили редко и медленно. Перед отправлением станционный жандарм с важным видом прошел по вагонам, но мы болтали напропалую и хохотали. Пока все шло благополучно.

Уже смеркалось, когда мы приехали в Териоки. Перейдя через пути, мы направились к морю. Варя уже бывала здесь и уверенно вела нас по деревянным, заменявшим тротуары, мосткам вдоль заколоченных дач. Прохожих почти не встречалось. Лавки были закрыты по случаю воскресенья, и мы, не обратив на себя ничьего внимания, прошли через городок, потом безлюдным лесным участком добрались до маленькой дачки, в окне которой виднелся свет. Варя велела нам подождать, спрятавшись за деревом, и постучала в окно. Вскоре дверь отворилась, и Варя вошла в дом.

Она вернулась за нами, и мы, следуя ее указаниям, поодиночке, прокрадываясь между деревьями, тоже вошли в дачу. В сенях встречала высокая женщина со знакомым лицом, которую я где-то видела раньше, — кажется, на одной из явок в Технологическом институте. Она пригласила нас в маленькую комнатку, предложила снять пальто и погреться у печки, где весело трещали дрова.

— Когда отдохнете и согреетесь, заходите поодиночке в соседнюю комнату, — сказала она, — и берите литературу со стола, там все для вас приготовлено. Листовки сложены пачками.

Мы немножко погрелись, но нам не терпелось. Зина первой вошла в соседнюю комнату. Она пробыла там довольно долго. Пока мы ждали, в комнате опять появилась хозяйка. Она принесла два чайника.

— Да что вы! Не надо, Анна Ильинична[177], — запротестовала Варя.

— Как это не надо?! Владимир Ильич спросил, напоили ли девочек чаем, а я вот и не предложила!

Поставив чайник на стол, она отправилась за чашками. Тут вернулась Зина, с трудом передвигая ноги. Она сделала знак, чтобы я отправилась в соседнюю комнату.

— Сейчас будет чай. Садись, — сказала Варя, но Зина поежилась: сесть ей было очень трудно.

Анна Ильинична вернулась с чашками и сахарницей и стала объяснять непомерно пополневшей Зине, что нам придется же сидеть в вагоне, а потому не след жадничать и начиняться листовками сверх всякой меры.

— Поделюсь с Варей, — ответила Зина, — но вообще мне хотелось привезти побольше.