Горожане. Удивительные истории из жизни людей города Е.

Вот так инженер Малахин молча собрал вещи – и вышел за дверь, уступив своё место панк-скомороху, художнику-перформансисту, отцу постсоветского стрит-арта, народному дворнику, певцу помоек— старику Букашкину. Вначале он, впрочем, действовал под псевдонимом Какий Акакиевич Кашкин – но его быстро стали называть сокращённым именем К.А. Кашкин, а это било по благозвучию. Бывший в употреблении Кашкин – Б.У. Кашкин впоследствии превратился в Букашкина, и это было правильно, потому что букашек старик воспевал регулярно:

Меня зовут Старик Букашкин,Я всех про всех вас лю…Букашки, мошки, таракашкиИ аж крокоделю!

Вдохновение Букашкин черпал отовсюду – привязчивая строка эстрадного шлягера превращалась в поэму:

Какой панно, какой витраж,Какой бульон, какой гуляш,Какой батон, какой лаваш,Какой цэ-два-аш-пять-о-аш,

Какой зерно, какой фураж,Какой НИИспецстройдормаш,Какой Гайдар, какой Аркаш,Какая голубая чаш…

Многие считали, что товарищ инженер повредился умом. А сами посудите, если бородищу отпустил, одеваться стал не как советский человек и ещё, говорят, ушёл из дома, живёт в каком-то подвале на Толмачёва, у него там будто бы мастерская, и он делает из разделочных досок чуть ли не иконы! И пишет, пишет, пишет свои стишки, и к нему прибивается со всего города неформальная молодёжь – и пуши, и хаппи, и музыканты из подозрительных групп распевают с ним странные куплеты! Сынок его (то ли от этой жены, то ли от другой) поёт звонким голоском:

Лошадка объелась гороху!Раздулись бока – ей плохо!Слезами наполнились очи,Мне жаль бедолагу очень!

И ребёнок делает это вместо того чтобы собирать металлолом и участвовать в жизни школы! Не дай нам Бог, как говорится, сойти с ума, глубочайшие соболезнования близким…

Когда вышел антиалкогольный указ 1985-го, Букашкин откликнулся на него целой серией двустиший:

«Я не пью, не пьёшь и ты.Наши дети как цветы!»

«Чем помногу выпивать,Лучше уголь добывать!»

«Был красивый пуловер…Где он? Пропил, изувер».

«Посмотрите, как сейчас алкоголика ломает,Вышел вовремя приказ от шестнадцатого мая».

Не печатают – и ладно. Будем петь, читать, голосить, делиться – нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся. И всё же публикация для поэта важнее, чем он готов в этом признаться. Поэтому те кухонные доски, из которых Букашкин делал прежде супрематические (именно так) иконы, стали превращаться в книги – картинка-иллюстрация и пара строчек яркими буквами.

Искусство не должно приносить художнику выгоду, лучше – если пользу людям. Букашкин моментально оброс единомышленниками – музыканты, художники, студенты быстро выучили дорогу в подвал на Толмачёва, который он поначалу делил с коллегой, а потом заправлял там единовластно. Гостям не давали расслабиться, каждому вручались краски и досочка, загрунтованная желатином:

– Давай рисуй! Ну и что, если не умеешь, – никто не умеет, а ты рисуй! И пой! Играй!

Девочка в варёных джинсах несколько месяцев ходила по следам за обществом «Картинник» – так Букашкин назвал свой выездной художественный салон, гастролирующий вначале по Свердловску, а потом – по всей стране. Почётные гости рок-фестивалей, звёзды фойе, артисты пешеходных зон…

На Пале-Рояле, Арбате, Плотнике,Рулетке, в Тюмени пестреют картинкиТам бьётся за мир,Воспевая горох,Смешной настоящий живой скоморох!

Только в сентябре она решилась наконец толкнуть дверь в захламлённый подвал. Никто не удивился, а старик тут же крикнул:

– Проходи, раздевайся, ложись!

Она тут же вспыхнула, как будто её взяли за волосы – и подожгли, но тут Букашкин гостеприимно продолжил:

– Вставай, одевайся, уходи!

И вручил ей краски. И выдал досочку – с текстом:

Без тебя я мерин сивый,А с тобою – мэр красивый!

(Однажды в городе действительно появится красивый мэр – Бука знал об этом заранее.)

4

«Солнце русской драматургии» – сказал о нём кто-то всерьёз или в шутку. Для него, впрочем, шутка и всерьёз – как тот двусторонний пуховик, который вдруг появился у каждого в театре. Наставляя юных пьесописов, он говорит, что если в первом действии зрители смеются, а во втором плачут, значит, у них всё получилось. А если нет – пишите сначала. Солнце русской драматургии – сокращённо СРД, так он подписывает свои первые книги, сборники пьес.