Госэкзамен

Набирая скорость, «Альбатрос» понёсся по волнам и взлетел, но не высоко, а едва приподнявшись над волнами. Маскировочная раскраска носовой части аэроплана, составленная из сине-белых пятен, а позже покрытая лаком, должна бликовать, сливаться с пенными верхушками волн и быть невидимой для невзыскательного наблюдателя так долго, как это вообще возможно. По идее…

Под брюхом и крылами у меня три торпеды из мастерских Кошчельного, отчего аэроплан идёт тяжело, надсадно. Ловлю себя на мысли, что вообще не мигаю, глядя через лётные очки на приближающийся броненосец «Alexandra», который легко опознать по характерному силуэту, заученному раз и навсегда – так же, как и остальные силуэты хоть сколько-нибудь значимых кораблей, осаждающих Дурбан.

Меня то ли не видят, то ли наблюдатели и комендоры не успевают переключиться на новую для себя опасность…

… где-то впереди справа раздался взрыв, и я, оскалив зубы, сбросил торпеду. Рано… Аэроплан, потеряв в весе, подпрыгнул вверх, на долю мгновения потеряв управляемость.

Почти тут же я сделал разворот через левое крыло и сбрасывая вторую торпеду в крупнотоннажное грузовое судно, так и оставшееся для меня неизвестным. Как это много раз было на тренировках, облегчение веса с одной стороны дало крен на противоположный бок, и я, подправив траекторию штурвалом, сбросил торпеду в борт транспорта «Himalaya», подставившийся так удачно для меня. Полувековая рухлядь уже имела пробоины, но… лишним не будет!

В это время первая моя торпеда дошла до броненосца и…

… выполнив разворот назад, и вновь снизившись над волнами так, что едва не черпая солёную воду, я увидел, как «Alexandra», накренившись носом, зарывается в морские волны, снижая ход. Это не «лаки панч», но качественный нокдаун!

Слышу позади взрывы, суматошную стрельбу… и инстинктивно вжимаю голову в плечи, когда пространство над моей головой пронзает смертоносная сталь, вырывая кусок фюзеляжа. Впрочем…

Я кидаю быстрый взгляд на повреждение.

… ничего серьёзного!

Приводняюсь у самого борта сине-белой «Каллипсо», и техники, не медля ни секунды, подводят под меня тали.

– Как мы их!? – восторженно орёт оператор крана, опустив меня на палубу.

– Мы – Смерть! – всей душой всё ещё пребывая в бою, ору я в ответ, не разделяя сейчас пилотов и последних палубных матросов. Это всё – Мы!

Короткий миг единения – даже не со всем экипажем, взорвавшимся восторгом, а кажется – со всеми Кантонами разом, и снова на палубе деловитая суета.

– Цел, коммандер? – не дожидаясь ответа, врач весьма бесцеремонно разглядывает меня, вертя по сторонам, как куклу и заглядывая в глаза. Процедура эта не шибко приятная, но… надо! Горячка боя, она такая, особенно если это бой скоротечный, когда действия занимают считанные минуты, а уровень яростного азарта выше даже, чем в рукопашной схватке.

Убедившись, что я цел, медик с некоторой неохотой опускает меня, и мягко, но настойчиво толкает в раскладное кресло, выставленное на палубе. Тотчас же в моих руках оказывается кружка не слишком горячего, но очень крепкого и сладкого кофе, и шоколадка, предусмотрительно разломанная на дольки.

Пару минут спустя на борт поднимают Юру Леона, человека сложной судьбы и самого возрастного пилота в нашей группе. Пыхая восторгом, он мотыляется в руках медика и с некоторым сомнением признаётся годным, после чего всё повторяется – раскладное кресло, кружка кофе, шоколад.

Не знаю, сколько энергии я потерял за эти минуты, но обмундирование под кожаной пилотской курткой мокрое буквально насквозь. Благо…

… вестовой оказался догадливым, и уже протягивает большое полотенце, держа в руках чистую рубаху и китель.

– Благодарю, Томаш, – сбрасывая с себя пропотевшую одежду, киваю мелкому, засиявшему ответной щербатой улыбкой. Он один из детей-сирот, отобранных «По заслугам отцов» в некое подобие кадетского училища, которое ещё только предстоит организовать.

Сотни полторы их в настоящее время в войсках, но разумеется – не на передовых позициях. Подвергать их реальной опасности и показывать ужасы войны неокрепшим умам у нас нет никакого желания, но обкатать их хотя бы и вдали от боевых действий очень важно. Детвора…

«Ха! – проснулся неожиданно Второй-Я, – сам-то далеко ушёл?!»

… отобрана не просто «По заслугам отцов». Таких много… много больше, чем хотелось бы. Все эти дети в одежде цвета хаки прошли тестирование у Адольфа Ивановича, и обладают нешуточными интеллектуальными и лидерскими качествами.

Сильно не факт, что они станут в будущем элитой Кантонов, но шанс мы им дали! А ещё – правильный пример как всем мальчишкам и девчонкам, так и взрослым. Русские своих не бросают!

Пока я переодеваюсь и пью кофе, работа не останавливается – ни на судне, ни…

– Дирижабль поднимают! – истошно заорал глазастый сигнальщик, и вскоре, буквально парой минут позже, он начал репетовать[145] сигналы наблюдателей с лёгкого дирижабля.

– Броненосец «Temeraire» остановился! – читает он сигналы, но к сожалению…