Госэкзамен

Хотя чего это я? Буквально пару лет назад эти взрослые и солидные парламентарии, общественные деятели, адвокаты и журналисты были оппозиционерами, подпольщиками, а то и террористами, взрывающими градоначальников и отстреливающими «цепных псов самодержавия»! А уж побегать с винтовкой, притом не в рядовых чинах, успели почти все – за очень, очень редким исключением. Не в Африке, так в Российской Империи, а парочка так и вовсе – в Америке Латинской! Идейные, понимаешь ли, революционеры. Перманентные[143].

Дуэль с политическим противником или недоброжелателем? Заверните! На пистолетах, на ножах, на винтовках… встречается порой очень интересная экзотика, но основа-основ – пуля и нож! И это не французские дуэли, оканчивающиеся царапинами, вот уж нет… Парламентарии в Кантонах и Иудее кровожадные, и если кто-то не готов, озверев от бесконечных перебиваний оппонента, заткнуть тому глотку сталью, то какой он, к чёрту, политик?! Так, галочка в партийном списке… Без шансов на переизбрание и хоть какую-нибудь политическую карьеру. Может быть, лет через двадцать-тридцать, когда уйдёт поколение людей, захватывающих Власть с оружием в руках, ситуация и изменится… а пока – так!

Реалии ЮАС – это налёты на штаб-квартиры противников, массовые драки членов разных партий – порой с применением подручных предметов и прочее… веселье[144].

… но зато – идейные! Убить оппонента в этих кругах – дело житейское и едва ли не само собой разумеющееся, а вот коррупция – грех смертный! Буквально. Свои же и убьют, чтобы репутацию партии не поганил.

– Тайна, – ещё раз повторяю я. Хотелось бы приказать и…

… чорт побери, я имею право приказывать! Вот только последствия… а они будут, непременно будут. Поэтому и приходится – так, как полковнику польской гусарии в Речи Посполитой. Не приказывать высокородным панам, а просить! Паны и сами понимают, что такое военная дисциплина, они готовы идти на смерть, но…

… об этом надо попросить. Вежливо. Потому что они – ясновельможные паны, ну или в реалиях Кантонов – серьёзные политики, промышленники, известные юристы, издатели и журналисты, а чаще – всё сразу. Равные среди равных, которые снарядили боевого коня на собственные средства и служат, не требуя жалования.

– В вашем умении молчать, – продолжаю я, – равно как и в том, что все вы – патриоты нашей страны, сомневаться невозможно. Но и у стен есть уши, а какой-нибудь наблюдательный, но излишне болтливый техник может обратить внимание на ваше приподнятое настроение, а там…

Пожимаю плечами и приваливаюсь к толстому стволу жакаранды, вызвав ненароком дождь из опадающих лепестков, покрывших наши головы и плечи.

– … не мне вас учить подпольной и оперативной работе. Вы и сами знаете, из каких мелочей складываются порой догадки, а то и неопровержимые факты.

– Мы понимаем, – сказал за всех Иванов Первый, лидер социал-дарвинистов, – по крайней мере…

Он, усмехнувшись, ожёг мимолётным взглядом Калинина.

– … большинство из нас.

Михаил Иванович катнул желваками, но смолчал. Выставлять себя скандалистом сейчас – значит, сильно подорвать свою репутацию, притом даже не политическую, а человеческую. По меньшей мере – человека разумного.

– Замечательно, – киваю, улыбаясь отработанно – как человек, зверски вымотавшийся и потому не замечающий нюансов. Нельзя их сейчас замечать… По крайней мере – мне.

– В таком случае, граждане, – продолжаю разговор, на миг прикрывая глаза и показывая усталость несколько большую, чем есть на самом деле, – приступим! Базовая часть операции, её скелет, разработана в штабе ВВС Кантонов, а вот обрасти ей мясом предстоит прямо сейчас! Итак…

* * *

… на город падали тяжёлые снаряды. Нечасто, да и не каждое попадание наносило значимый урон. Но если уж попадание было…

… рушились многоквартирные дома, рассыпаясь осколками кирпича и щепой. Лопалась мостовая, а куски асфальта и брусчатки выбивали окна в близлежащих домах, пятнали стены… а если не повезло – людей. Горели склады и промышленные здания, частные и муниципальные домовладения, вонью от сгоревшей взрывчатки надолго пропитывалось всё вокруг.

Пожарные из добровольческих пожарных дружин, не дожидаясь окончания обстрела, раскатывали рукава, сцепляя их с пожарными гидрантами, растаскивали завалы, и очень часто – гибли. Но ещё чаще – спасали людей.

А люди – с надеждой смотрели в небо, вслушивались и – ждали авиацию, с приходом которой весь этот ужас очень быстро завершался. Авиация же запаздывала…

… гул моторов в небе послышался много позднее, чем обычно, и в этот раз он звучал намного солидней. Фехт-генерал Гиляровский решил ударить по Британской эскадре наотмашь, всеми имеющими силами, будь то собственные резервисты, изрядно истаявшие за предыдущие дни, или пилоты Иудеи.