Господин изобретатель

Теперь о деньгах… У нас по тысяче рублей от Ивана за окраску шелка, будь он неладен, и по три тысячи на каждого из нас – от деда. (Я не стал говорить об остающихся шести тысячах – это мои деньги на постройку вычислительной машины, в крайнем случае, если потребуются срочные траты, – возьму отсюда, из «заначки», да и у Генриха какой-то счет в банке же есть – это его личные деньги.) Но у тебя дом, жена, – сказал я Генриху, – ты много времени потратил на изучение литературы и синтез пурпура – пусть Иванова тысяча будет лично твоей, мало ли какие расходы по дому и вообще. Мне тоже деньги понадобятся – у меня одни приличные брюки и штиблеты, которые ты сейчас на мне видишь, и тужурка со студенческих времен еще. Мне, как говорится, с нуля надо экипироваться, то есть я свою тысячу, заработанную на пурпуре, тоже себе на расходы оставлю. Когда еще новые дивиденды с разработок появятся, а жить на что-то надо.

Так что предлагаю: в нашу исследовательскую лабораторию или общество мы можем вложить по три тысячи, итого – наш стартовый уставной капитал составляет шесть тысяч. Если ты согласен с моими предложениями, я попрошу тебя составить план работы и примерную смету на год. Можешь принимать на работу химиков, рабочих, кого считаешь нужным. Работать можно в твоей лаборатории, мы же пока промышленных партий не будем делать – пусть их дед сам выпускает для своих мануфактур, да хоть торгует ими. Одна проблема – здесь нет электричества, водопровода и количество отходов увеличится, а их тоже куда-то нужно девать, и они могут быть ядовиты. Подумай об этом. Может, сразу строить отдельное здание? Тогда где? Как получить разрешение на строительство?

Задача – получение трех-четырех анилиновых красителей, наиболее востребованных рынком. Это минимум, как максимум – получение соединения на основе синтеза из анилина, но с радикалом в виде сульфамидной группы. Я расскажу о нем, если мы придем к соглашению, на что тебе время «на подумать» до вечера.

А теперь я бы хотел помыться, а то я весь вспотел после физических упражнений.

– Саша, я уже все обдумал, почитал немецкие журналы, и статью Зинина тоже нашел – невозможного тут ничего не вижу, единственное сомнение – по поводу твоего «секретного» соединения. Считай, ты уже получил мое согласие. Я тебе даже покажу сегодня кое-какие новые лабораторные разработки. Лиза мне сегодня сказала, что ты ушел из дому. Можешь жить у нас, если тебе удобно.

– Да, если я не обременю вас. Я буду вносить свою долю в семейный бюджет на продукты и прочие расходы по дому – так что треть суммы от того что вы будете тратить на дом, – моя. Еще мне надо, срочно приодеться, купить приличную одежду, поскольку у нас все еще «встречают по одежке». Твою тысячу рублей я тебе выдам после завтрака, три тысячи в качестве твоей доли в дело тоже сегодня или завтра получу в банке, свою долю, естественно, там же получу, и мы можем хранить это у тебя в сейфе.

Мы пошли в дом, Лиза уже проснулась, привела себя в порядок, поскольку приходящая прислуга – женщина лет сорока с круглым рябым лицом, назвавшаяся Настей, уже натопила для барыни колонку – большой черный чугунный бойлер, и теперь готовила воду для нас. Воду привозили водовозы, канализация была выгребной – хотя в доме и стоял модный унитаз, но все сливалось в цистерну в подвале, которую периодически вычерпывал с улицы приезжающий золотарь (то есть по-нынешнему ассенизатор). А в Казачьем «удобства» были во дворе и горшки из-под господ выносились туда же. Все же Циммеры жили более цивилизованно, вот бы еще электричество и телефон – но до этого еще лет десять, обзаведутся после, а может, и раньше, это как здесь дела пойдут.

За завтраком спросил Лизу, где можно достойно, но не вызывающе шикарно приодеться.

– Конечно, в «Мюр и Мерилизе», говорят, что туда можно прийти голым, а уехать одетым во все с иголочки и на велосипеде. Там и девушки вместо приказчиков, хорошенькие, «мерилизочками» называются. Но это все шутки, а если кроме шуток, то товары в отделах готового платья там отменные, особенно для мужчин, и по цене достойно. Обслуживание приличное, это не китайгородские лавки, где тебя за руки хватают, чуть не силой затаскивают, а выходишь с какой-то ерундой. Вон Генриха как-то обмишулили, он решил полюбоваться на остатки китайгородской стены, а его буквально за руки втащили в лавку, а вышел он оттуда в каком-то лапсердаке на подкладке из мешковины. Попытался вернуть – а там появились громилы-приказчики, заявившие, что это – по последней аглицкой моде пальто.

Все посмеялись, и я порадовался, что Генрих вроде как выспался, успокоился и забыл о том, что вчера его в полиции отмутузили. Зря, оказывается. Он просто затаился, в чем я и убедился несколько дней спустя.

После завтрака, не откладывая дело в долгий ящик, взяв из моей доли, полученной за покраску, шестьсот рублей, мы с Лизой поехали в «Мюр и Мерилиз».