Господин Пунтила и его слуга Матти

Лизи-коровница. Живу я так: в половине четвертого встаю, хлев убираю, коров чищу. Потом – дойка, потом – мойка. Все руки разъедены содой и какой-то едкой дрянью. Потом опять навоз убирай, а потом – кофе дают, а он вонючий – больно дешевый! Съем хлебца, посплю малость. В обед сварю картошки, сделаю подливку, мяса никогда не вижу, разве что экономка подарит яичко или сама найду. Потом – опять мойка, опять дойка, опять уборка: в день надо сто двадцать литров надоить. На ночь поем хлеба с молоком, мне два литра полагается, а остальное я покупаю. Раз в месяц дают выходной в воскресенье, но я и в другие вечера иногда хожу на танцы, случается, до того дотанцуешься, что от этого даже дети бывают. У меня есть два платья и велосипед.

Пунтила. А у меня есть поместье, и паровая мельница, и лесопилка, а жены нет! Хочешь со мной обручиться? Вот тебе кольцо, вот винцо – все по закону! Приходи через неделю ко мне в «Пунтилу». Сговорились?

Лизи-коровница. Сговорились! (Уходит.)

Пунтила(бежит дальше). Надо по всей деревне пробежаться. Интересно, кто тут еще встал? Лучше ранних пташек никого нет, вылезет этакий розанчик из постельки, глазки такие ясные, такие грешные! А мир еще такой молодой!

(Подходит к телефонной станции.)

В дверях – Сандра-телефонистка.

С добрым утром, зоркие глазки! Ты ведь всезнайка, тебе по телефону все известно!

Телефонистка. С добрым утром, господин Пунтила! Что так рано?

Пунтила. Невесту ищу.

Телефонистка. Вас тут всю ночь разыскивали по телефону.

Пунтила

. И все-то ей известно! А ты полночи не спала – и все одна! Расскажи мне про свою жизнь!

Телефонистка. Какая у меня жизнь: получаю пятьдесят марок и за это вот уже сколько лет невылазно сижу в своей телефонной кабинке. За домом у меня клочок земли, сажаю там картошку, копчушки к ней прикупаю, а кофе все дорожает. Знаю все, что делается в селе и даже дальше. Вы бы удивились, сколько я знаю. Потому и замуж не берут. Я – секретарь рабочего клуба, отец у меня был сапожник. Картошку варю, телефоны соединяю, все знаю – вот вся моя жизнь.

Пунтила. Пора, пора переменить жизнь. И поскорее. Посылай телефонограмму в главное управление: выхожу, мол, замуж за Пунтилу из Ламми. Вот тебе кольцо, вот винцо, все по закону – через неделю, в воскресенье, приходи ко мне в поместье!

Телефонистка(смеется). Приду, спасибо. Я знаю, вы будете праздновать обручение дочки.

Пунтила(Эмме-самогонщице). Вы, очевидно, слыхали, сударыня, что я тут со всеми обручаюсь. Надеюсь, вы тоже придете?

Эмма-самогонщица и фармацевтка (поют)

А когда варенье ели,Был тот парень далеко.Но о шутках и весельеПозабыть не так легко!

Пунтила. Еду дальше, через лес, мимо пруда, и как раз поспею на базар, чтоб нанять батраков. Эх, вы, девушки, цып-цып-цып! Сколько лет зря вставали рано, пока Пунтила не приехал – для него стоило рано встать! Все ко мне! Эй, вы, ранние пташки, все, кто огонь раздувает и дым в глаза пускает, бегите ко мне по травке босиком, травка вас приветит. Пунтила вас встретит!

IV. Наем батраков

Базар на площади в деревне Ламми. Пунтила и Матти выбирают батраков. Ярмарочная музыка, шум голосов.

Пунтила. Я и то удивлялся, как это ты отпустил меня одного из «Кургелы». Но вот что ты не ждал меня, пока я вернусь, и что мне тебя пришлось из постели вытаскивать, чтобы ехать нанимать батраков, – этого я тебе ни за что не прощу. Ты меня бросил, как апостолы Христа в Гефсиманском саду. Заткнись, уж я теперь знаю, что за тобой надо присматривать. Ты воспользовался тем, что я выпил лишний стаканчик.

Матти. Так точно, господин Пунтила.

Пунтила. Спорить с тобой я не буду. Я слишком устал. Я тебе говорю по-хорошему: будь скромным, тебе же будет лучше. Начинается всегда с жадности, а кончается кутузкой. Не станет хозяин терпеть работника, у которого глаза вылезают от жадности, когда он, например, смотрит, как едят господа. А скромного всегда держат на работе. Видят, что он из кожи вон лезет, старается, ну, ему никто и слова не скажет. А если он хочет вечно праздновать да требует бифштексов величиной с крышку от унитаза, это уж противно – его и гонят к черту! А тебе небось хочется, чтобы все было наоборот.

Матти. Так точно, господин Пунтила. Я как-то читал в «Хельсинки саномат», в воскресном приложении, что скромность – это признак образованности. Если человек сдержан и умеет, как это говорится, обуздывать свои страсти, он может далеко пойти. Вот, например, Котилайнен, у которого три бумажные фабрики под Выборгом, он, наверно, самый скромный человек. А не пора ли нам отобрать работников, пока не увели самых лучших из-под носа?