Господин Ветер

И тут же память зеркально отразила эти слова, вытащив из своих глубин картинку: клуб «Белый Кролик», пипл, сидящий в коридоре вдоль стены расписанной весьма нетрадиционными надписями: вместо типичных пацификов, грибочков, цветов, «Нирван» и «Продиджей», красовалось: «Ура, я инженер!», или просто: «Я — Инженер!», или большое, гордое: «МЫ ИНЖЕНЕРЫ» и внизу подписи. К этим инженерам «Белый Кролик» не имел никакого отношения, как и эти инженеры к живой музыке «Белого Кролика» — от мягкого панка до жесткого фолка. И возле этой стены, в пелене сигаретного дыма (курение марихуаны на территории клуба, расположенного в цивильном ДК Связи не поощрялось, и любители травы выходили на улицу, на набережную Мойки, которая сейчас находилась гораздо ближе, не за несколько тысяч километров, в самом сердце Криса, ибо Питер непоправимо врастает в сознание почти каждого живущего в нем, и получается, что не человек живет в городе, а город живет в человеке) кто-то рассказывает анекдот:

«Идет по трассе хипак. Идет, идет — не стопится ничего, хоть тресни. Пустая трасса. Полный голяк. День, два. Неделю. Взмолился чувак:

— Господи, да что ж это такое делается! За что?

Только сказал – выворачивает из-за поворота дальнобой. Огромный, как Родина, теплый, как Битлз, и кайфовый, как крымский портвейн. И сидит в нем за рулем Господь Бог. Подъезжает, притормаживает, высовывается из окна и говорит:

— Ну, не люблю Я тебя, не люблю!»

«Бог любит тебя… Сын у него такой же…»

Воспоминания о Кролике потащили за собой другие воспоминания, заставив Криса улыбнуться, кто рассказывал, он не помнил, но помнил какую-то необычно добрую интонацию рассказчика: «Пришел, значит, старый еврей к своему ветхозаветному Богу, жалуется:

— Беда, Господи, сын в хиппи ушел, совсем от рук отбился, торговать не хочет, волосы, бороду отпустил, бродяжничает, ничего ему, дескать в жизни не надо, лишь любовь…

А Бог сидит, слушает, потом говорит:

— А что я могу поделать? У меня те же проблемы».

Вскоре Крис внешне ничем, кроме комплекции, не отличался от остальных пассажиров автобуса — тренировочные штаны с белыми лампасами, белая футболка и даже кепочка. «Надевай, надевай, у нас много, Бог учит делиться и помогать разным людям». Его же старую одежду повесили на распялки в конце автобуса.

Забота о Крисе этим не кончилась: вскоре в его руках был пластмассовый стаканчик с растворимым кофе и пакет сухой кукурузы. «Полосатая жизнь, то — облом на обломе, то кайфы немеряные». После этих жутких двух дней кофе действительно казался кайфами немерянными.

А Крис сидел и думал, что все вроде правильно, и забота правильная, но есть нечто неестественное в этих постоянно радостных американских улыбках: «Ах как все у нас хорошо, и хорошо нам потому что мы вместе верим в Бога».

«Откуда эта дисгармония. Помогают ли они от сердца, или потому что так Бог велел? Или помогают и думают что от сердца».

«Какая разница… Они помогают и это главное».