Господин Ветер

Крис подбежал к машине. То ли от радости, то ли от быстрого бега, у него заложило уши — он не слышал ни звука двигателя, ни шелеста полиэтилена, ни даже собственных шагов. Впрочем, и видел он немного — лишь мелкие капли дождя, клубящиеся в свете фар, да длинный темный борт машины.

Крис принялся искать ручку, но водитель сам изнутри распахнул дверь. Две ступени наверх, и Кристофер оказался в совсем ином, теплом и сухом мире. Сразу вернулись и зрение и слух. Слабый зеленый свет приборной доски, красные лампочки, бахрома висящих под верхней полочкой вымпелочков — такая кабина, а ночью почти каждая кабина выглядела подобным образом, напоминала Крису о далеких временах, когда ему еще нравилась зима, и в дом под Новый Год отец приносил елку, ее украшали стеклянными шарами и лампочками, а затем гасили верхний свет и включали гирлянду. Детей укладывали спать, но гирлянду не выключали. Митя мог смотреть на елку бесконечно.

«В те минуты я был цельным, я ничего не боялся, ни о чем не думал».

«А сейчас пытаешься анализировать, почему такой кайф доставляет тебе вид кабины».

«Анализ — не самая плохая вещь, но в такой кабине я готов ехать куда угодно».

Гладко выбритое, узкое, немного лошадиное, но с орлиным, «индейским» носом, лицо водителя казалось вырезанным из дерева. Он сидел лицом к дороге и не смотрел на Криса.

— Куда едешь? — одними губами спросил драйвер.

— Вперед, — ответил Крис.

Он вдруг понял, что сейчас ему действительно все равно куда ехать, лишь бы ехать в этой уютной теплой кабине, а не вбирать в себя холод всей трассы.

Ответ Кристофера явно удовлетворил водителя. Он толкнул рычаг коробки передач и машина легко стронулась с места.

— Хорошо идет, — сказал Крис.

Водитель пожал плечами.

Впереди, в свете фар, блестки дождя, темная трасса и больше ничего. Вскоре они нагнали такой же большой темный грузовик. Крис видел только темный прямоугольник кузова, в углах которого светились габаритные огни.

— Это тоже ваши?

— Тоже наши, — ответил водитель.

«Доброжелательный молчун». Кристоферу был знаком такой тип водителей, они редко разговаривают, чаще всего заняты собой и своими мыслями, но в то же время не создают никакого напряжения. Они берут стопщиков не для того, чтобы те развлекали их в дороге, а из простых и весьма человечных соображений: если стоит человек на трассе, значит, ему надо куда-то ехать. И коли в машине имеется свободное место, то почему бы не взять….

Водитель принялся напевать. Крис сразу узнал мелодию. Это была та самая, услышанная недавно на трассе и плотно приросшая к Крису песня без слов. Правда, драйвер пел ее чуть быстрее.

«Или мне кажется ?»

— Что это за песня? — спросил Крис.

— Так, песня… — Водитель снова пожал плечами. — Не мешает?

— Нет, нет, пойте ради Бога. Просто я ее слышал. На дороге. Казах пел. Только медленнее. — Крис пропел небольшой фрагмент. — У нее слова есть?

— Может. Зачем в дороге слова? — Водитель снова тихо запел, и звук его голоса вскоре слился со звуком мотора.

«Зачем в дороге слова…» Глаза Криса слипались. Он пытался цепляться взглядом за клубящийся вихрь дождя впереди, за капли на стекле, по мере движения они соединялись друг с другом в большую слезу и она сползала вниз, оставляя за собой мелкие водяные следы, которые снова становились каплями, которые соединялись… Во всем этом была некая глубокая истина, некий всеобщий простой закон, но выявить его у Криса уже не было сил.

Когда Крис открыл глаза уже светало.

— Ой, извините, заснул. — сказал он.

— Ничего, ничего… — Драйвер улыбнулся.

— Мы всю ночь ехали?

— Всю ночь.

За окном тянулся типичный среднерусский пейзаж. Зеленые заросли ивы и ольхи вдоль трассы, в которых иногда вспыхивали ярко-красные рябиновые гроздья, поля, перемежающиеся то осиново-березово-еловыми, то сосновыми перелесками. Впереди трассу закрывал фургон. Крис не мог определить принадлежность машины — номер заляпан грязью, да и разглядеть его повнимательнее не удавалось — очки были слишком слабыми.

Отступление восемнадцатое: Об автомобильных номерах

По номеру очень часто можно определить, далеко ли идет машина. Для неавтомобилистов и нестопщиков, поясню: каждому региону нашей необъятной страны нынче соответствует определенный цифровой индекс (раньше, во времена СССР — двухбуквенный), например Москва — 77 (раньше — МК, ММ, МН и т.д.), Питер — 78 (раньше — ЛД, ЛЕ, затем с переменой имени на Санкт-Петербург — СР), Псков и Псковская область — 60 (раньше — ПС).

И если ты стоишь на трассе Одесса-Петербург, где-нибудь между Одессой и Киевом, и едешь в сторону Питера, и останавливается машина с киевскими номерами, то как правило она идет в Киев, с красными белорусскими — есть вероятность, что тебя довезут по крайней мере до Могилева, с Псковскими — до Пскова и т.д.

— Не могу разглядеть номера, — сказал Крис, — вы далеко идете?

— Вперед. — Водитель смотрел на дорогу.

— По трассе? До Москвы?

— По трассе…

— А Пензу мы еще не проехали? — Крис выглянул в окно, надеясь увидеть километровый столбик.

— Не проехали. — Водитель снова улыбнулся. — А ты разве в Пензу едешь?

— Нет, в Москву.