Господин Зима

— Это единственный выход, — сказала она. — Её унесет в море, и она окажется где-то глубоко-глубоко на дне. Пусть-ка Зимовей поищет тебя там!

Тиффани кивнула. Она не плакала, но это не то же самое, что, ну, не плакать. Люди часто живут себе, и не плачут, и не думают об этом. А она в эту минуту думала: я не плачу…

Это разумно. Конечно, разумно. Одно сплошное боффо! Любой прутик — волшебная палочка, любая лужа — хрустальный шар. Всякая вещь имеет лишь ту силу, которую ты в неё вложишь. Путанки, черепа, магические жезлы — всё равно что… лопаты, ножи или очки. Просто… рычаги. Рычаг помогает перевернуть огромный камень, но сам ничего не делает.

— Ты должна сама решиться, — сказала матушка Ветровоск. — Я не могу решать за тебя. Но это всего лишь безделушка, и пока она при тебе, она опасна.

— Знаете, я не думаю, что он хочет мне плохого, — проговорила Тиффани. — Мне показалось, он был просто расстроен.

— Да ну? Хочешь снова увидеть его в расстройстве?

Тиффани вспомнила лицо Зимовея. Странное лицо. В нём было что-то человеческое, но в целом оно выглядело так, словно Зимовей что-то слышал о том, как быть человеком, но толком пока не разобрался.

— Думаете, он может навредить другим людям? — спросила она.

— Он — зима, девочка. А зима — это ведь не только миленькие снежинки, верно?

Тиффани протянула руку:

— Дайте мне ожерелье, пожалуйста.

Матушка пожала плечами и отдала лошадку.

Украшение лежало на ладони Тиффани, как раз там, где остался причудливый белый шрам. До того как она получила лошадку в подарок, у неё не было ничего, созданного не пользы ради.

Я могу обойтись без него, думала Тиффани. Силой меня питают мои холмы. Но неужели так будет всю жизнь? Неужели мне можно иметь только то, без чего никак не обойтись?

— Надо привязать его к чему-то плавучему, — сказала она ровным голосом, будто ничего особенного не происходило. — Иначе оно сразу пойдёт на дно.

Пошарив в траве у моста, она отыскала палку и обмотала серебряную цепочку вокруг неё.

Был полдень, светило солнце. Тиффани когда-то придумала словосочетание «подсолнечный свет» — ей нравилось, как это звучит. Любая может быть ведьмой при луне, рассуждала она, но чтобы быть ею при подсолнечном свете, требуются настоящие сила и мастерство.

Быть ведьмой я хорошо умею, думала Тиффани, медленно возвращаясь на мост. А вот быть счастливой у меня получается не очень.

Она бросила серебряную лошадку в реку.

Тиффани не стала раздувать из этого событие. Было бы здорово, если бы лошадка, прежде чем кануть в воду, блеснула в солнечных лучах и на миг застыла в воздухе. Может, она и блеснула. Тиффани не стала смотреть.

— Хорошо, — сказала матушка Ветровоск.

— Теперь всё позади? — спросила Тиффани.

— Нет! Танец завёл тебя в сказку, девочка, сказку, которая сама рассказывает себя год за годом. В ней говорится про лёд и пламя, про зиму и лето. А из-за тебя всё перепуталось. Тебе придётся остаться в сказке до самого конца, чтобы она сложилась как надо. А лошадь просто помогла тебе выиграть время.

— Много времени?

— Не знаю. Раньше-то ничего такого не случалось. По крайней мере, подумать у тебя теперь время есть. Как твои ноги?

Зимовей тоже летел по миру, хотя в человеческом понимании он и не двигался вовсе. Везде, где была зима, был он.

Он пытался думать. Прежде ему не приходилось этим заниматься, и думать оказалось больно. Раньше люди были для него всего лишь частицами мира, которые причудливо движутся с места на место и зажигают огни. Теперь он растил в себе разум, и всё становилось другим.

Человек… из чего сделаны люди… так она сказала.

Из чего сделаны люди… Ради возлюбленной ему придётся создать себя из того, из чего сделаны люди. И Зимовей реял над землей в потоках ветра, заглядывая в покойницкие, рассматривая то, что осталось на местах кораблекрушений. Он искал то, из чего сделаны люди. А из чего они сделаны? Из воды и грязи в основном. А если человек полежит подольше, то даже вода в нём высохнет, и останутся от него лишь несколько горстей праха, который развеет ветер.

Вода не может думать. Значит, это делает прах. Пыль, другими словами.

Зимовей следовал логике, потому что лёд устроен логично. Вода устроена логично. Ветер логичен. Есть правила. Выходит, весь секрет человеческого устройства… в пыли! Возьми правильную пыль — получишь человека.

А пока он ищет нужную пыль, Зимовей решил показать возлюбленной свою силу.

Тем же вечером Тиффани сидела на краешке кровати, и сонливость клубилась у неё в голове, словно грозовые облака. Тиффани зевнула и посмотрела на свои ноги.

Ноги были розовые, на каждой — по пять пальцев. Очень даже неплохие ноги, если уж на то пошло.

Обычно при встрече говорят что-то вроде: «Как дела?» Нянюшка Ягг сказала: «Заходи. Как твои ноги?»

Что-то все вдруг страшно заинтересовались ногами Тиффани. Ноги, конечно, важны, но что с ними может такого произойти, что все спрашивают?

Она покрутила ступнями в воздухе. Ноги не выкинули ничего необычного, и она легла спать.