Государь

– Тем не менее она подписала это второе письмо, – указал Барис, – невзирая на свою внимательность к нашим любимым мозолям.

– Ее переиграли, – сказал Томар. – Полагаю, на заседании государственного совета.

– Оркид Грейвспир?

– Да. Или, может, кто-то из Двадцати Домов.

– Ты не можешь этого знать.

– У меня нет никаких причин подыскивать оправдания Ариве, – пожал плечами Томар. – Эта женщина мне не нравится. Но, думаю, по стилю и намерениям она ближе к Ашарне, чем любой из ее братьев, а наша провинция под защитой Ашарны жила весьма неплохо.

– Ты питаешь слабость к старой королеве, потому что она вышла замуж за Элинда.

При упоминании этого имени Томар заметно напрягся, чего не мог не заметить и Барис. И тут все для него сложилось в четкую картину. Он показал на третий документ.

– А это от сына Генерала, не так ли?

Томар закрыл глаза и кивнул.

– Надеюсь, ты всегда держал его при себе, – высказался Барис. – Если Арива или канцлер – или, упаси боже, Чариона – выяснят, что ты получил его, отрубят тебе голову.

– Ты меня защитишь, – отмахнулся Томар, пытаясь говорить небрежно.

– Чтобы добраться до тебя, они с удовольствием отрубят сперва мою.

Томар не стал оспаривать этого.

– Ну, мой государь, вы собираетесь сказать мне, о чем оно? Томар взял письмо, но все колебался отдать его.

– Насколько хорошо ты помнишь Элинда? – внезапно спросил он.

– Очень хорошо, – серьезно ответил Барис. – Я сражался бок о бок с ним в трех великих битвах…

– Да, я все это знаю, – нетерпеливо отмахнулся Томар. – Он тебе нравился.

– Да.

– И мне, – признался король. – Я знаю, что мы оба ему нравились. Он считал, что мы… – Томар умолк, пытаясь найти подходящее слово.

– Такие же прямые, как ветер над Океанами Травы, – подсказал ему Барис.

– Да, именно так, – улыбнулся Томар. – Как умно с твоей стороны помнить все это.

– Старый генерал умел подбирать нужные слова.

– Не все они отличались привлекательностью.

– В чем суть всех этих воспоминаний?

– Он был с нами так же прям, как и мы с ним. Думаю, это было частью его натуры.

– В конце концов, он ведь был наполовину четтом, – сказал Барис. – Говорят, они ценят честность превыше всех других достоинств.

Томар с настойчивым видом подался вперед и схватил Бариса за запястье, вплотную приблизив лицо к лицу своего поединщика.

– Я считаю, что то же самое относится к его сыну.

– И что? – как можно прозаичней спросил Барис, отказываясь показать свое удивление неожиданным поступком короля.

Томар отпустил руку Бариса и откинулся на спинку кресла.

– Те тридцать с лишним лет, которые ты прослужил мне поединщиком, я, в свою очередь, служил трону Гренды-Лир в качестве ее губернатора в Чандре.

Подобная обрисовка обидела Бариса, и он не побоялся показать это.

– Ваш род правил здесь задолго до того, как в Кендре появился дворец.

– Суть в том, что мой дед принял верховную власть Розетемов, и Чандра только выгадала от этого. Границы наши упрочились, торговля процветала, народ множился.

Теперь Барис подался вперед, чувствуя, что Томар собирается переступить некую черту, и последствия этого будут необратимыми.

– Ты по-прежнему говоришь о верности?

– О боже, да, – выдохнул Томар. – Я король, моя преданность должна в конечном итоге принадлежать моему народу.

– Согласен.

– Но что лучше всего поспособствует преданности, политика или правда?

Томар поймал взгляд Бариса, и тот понял, что момент настал. Именно об этом король и спорил с самим собой, начиная с… он мысленно вернулся в прошлое… С того самого дня, когда он, Варне, препроводил в Спарро Магмеда и рыцарей. Именно тогда он и получил первое письмо из Кендры. И, как стало теперь очевидным, получил также и письмо от Линана. Но Томар не мог больше откладывать решение, так как прямо к нему в дом неожиданно, без уведомления прибыла Чариона. Будь это любой другой беженец, подобной головоломки бы не возникло, но Чандра и Хьюм были соперниками в Гренде-Лир, а до того – настоящими врагами с долгой историей неисчислимых пограничных войн. В сущности, именно постоянная угроза вторжений из Хьюма и убедила деда То-мара согласиться на объединение с. королевством. Тот факт, что обе страны были теперь провинциями одного королевства, ликвидировал открытый конфликт, но никак не уменьшил древнюю вражду.

– Это вопрос, который у тебя было время обдумать, – осторожно заметил Барис. – Так для чего же тебе нужен я?

Томар передал ему письмо, и Барис дважды прочел его.

– Ты веришь в это? В то, что канцлер и Деджанус действительно убили Берейму?

– Линан ведь сын Генерала, – напомнил ему Томар.

– Написанное имеет смысл, – допустил Барис. – Оно вполне согласуется с твоими опасениями насчет растущей власти Амана при дворе, о чем сам Линан мог и не знать в то время, когда был вынужден отправиться в изгнание.