Государь. С комментариями и иллюстрациями

Макиавелли идеализирует древние нравы и систему воспитания, чтобы таким образом подтвердить правильность своих идей, идеалов и мечтаний. Подобный подход не является чем-то исключительным: многие строили свои теории, опираясь не столько на исторические факты, сколько на собственное представление об истории, на собственное видение истории, а то и вовсе на художественные домыслы, принимаемые за исторические факты.

КОЗИМО: Я ни словом не хотел бы возражать против ваших слов и предоставляю это тем, у кого может быть собственное суждение о таких вещах; обращаюсь теперь к вам как к обвинителю тех, кто не подражает древним в их великих делах, и думаю, что таким путем я ближе подойду к цели нашей беседы. Мне хотелось бы узнать от вас, почему вы, с одной стороны, мечете громы против тех, кто не подобен древним, и вместе с тем сами в своей же области военного дела, стяжавшей вам столь громкую славу, никогда не обращались к древним установлениям и даже не вводили ничего, что хотя бы приблизительно напоминало их?

ФАБРИЦИО: Вы подошли именно к тому, чего я ожидал, ибо вся моя речь требовала именно этого вопроса, и я ничего другого не хотел. Мне, конечно, было бы легко оправдаться, но чтобы доставить удовольствие вам и себе (благо время нам это позволяет), я хочу побеседовать на данную тему более подробно.

Если люди хотят что-нибудь предпринять, они прежде всего должны со всей тщательностью подготовиться, дабы при удобном случае быть во всеоружии для достижения намеченной ими цели. Когда приготовления произведены осторожно, они остаются тайной и никого нельзя обвинить в небрежности, пока не явится случай раскрыть свой замысел; если же человек и тогда продолжает бездействовать, значит, он или недостаточно подготовился или вообще ничего не обдумал. Мне же никогда не пришлось показывать, что я готовлюсь к восстановлению древних устоев военного дела, и потому ни вы, ни кто-либо другой не можете обвинять меня в том, что я этого не исполнил. Думаю, что это достаточно ограждает меня от вашего упрека.

Крайне сомнительно, что Фабрицио Колонна, профессиональный военный, наемник, действительно проводил некие тайные приготовления, чтобы вернуть древние методы подготовки солдат и тому подобное. Это становится тем более неправдоподобным, что изменились и условия, в которых ведутся войны, и вооружение. Скорее всего, в данном случае мы имеем дело с мыслями и мечтаниями самого Макиавелли, который, будучи человеком сугубо гражданским, мог рассуждать о войне теоретически, рассматривая и варианты возвращения древних устоев. Однако в эпоху, когда уже появилось и начало усовершенствоваться огнестрельное оружие, подобные демарши явно были лишены практического применения.

Таких моментов в тексте имеется достаточно много, и указывать на каждый не имеет смысла. Просто нужно помнить, что в данном трактате Макиавелли высказывает по большей части именно свои мысли, а не чьи-то.

КОЗИМО: Конечно, если бы я был уверен, что случай вам не представился.

ФАБРИЦИО: Я знаю, что вы можете сомневаться, представлялся ли мне случай или нет; поэтому, если вам угодно терпеливо меня выслушать, я хочу поговорить о том, какие приготовления должны быть предварительно сделаны, каков должен быть ожидаемый повод, какие препятствия могут сделать все приготовления бесполезными и уничтожить самую возможность благоприятного случая; словом, я хочу объяснить, почему подобные предприятия бывают одновременно и бесконечно трудными и бесконечно легкими, хотя это кажется противоречием.