Государь (СИ)

Что же до самого Великого князя, то даже скорый отъезд на Большой смотр поместный войск не смог изменить его привычек и устоявшегося распорядка жизни в Большом дворце. Несомненно, такая стабильность радовала всех его верных поданных — но некоторые, вроде подскарбия Воловича, натурально считали дни и часы до убытия любимого повелителя. Ибо нагрузил Димитрий Иоаннович казначея и всю его канцелярию службой воистину по-царски: так обильно, что помощники радного пана вынужденно поверстали себе на подмогу всех свободных писцов и стряпчих — и все равно трудились буквально на износ. Последний месяц лета как на грех выдался прохладным и сухим, дороги были крепкими, и по ним один за другим пылили колесами длинные змеи тяжело нагруженных обозов с товарами и зерном: иноземные негоцианты и московские купцы спешили на торговые площади Полоцка и Вильно, дабы хорошо расторговаться и нажить хорошие барыши. Весь их товар мытникам главного казначея требовалось сосчитать и обложить пошлинами, потом — засвидетельствовать купчие и взять с них налог; одновременно с этим подчиненные главного казначея сами закупали и сбывали товары из государственной казны и личных земель Великого князя Литовского. Будто этого было мало, казенным приказчикам добавили забот и хлопот и толпы шляхтичей, желающих прикупить московских диковинок и роскошеств, но не имеющих на это достаточно злата-серебра: прежде все они повздыхали бы сокрушено, да и отступили в печали. Но то прежде! Теперь у благородного сословия была возможность взять желаемое под поручительство великокняжеской казны, и слишком многие паны-помещики не устояли перед таким искушением — кто-то желал порадовать жену и дочек зеркальцем, красивой яркой тканью и душистым мылом, или похвалиться перед соседями посудой из белейшего расписного фарфора. Иные залезали в долги ради зеленоватого прозрачного стекла для окон своего родового поместья, или прикупали сразу пару возов разной чугунной хозяйственной утвари для своих хлопов-селян; некоторые не смогли пройти мимо добротной кирасы из тульского уклада или бочонка крепкой настойки на травах и меду… Шляхтичи и шляхтянки слетались на торжища словно пчелы на мед — и мигом залипали, пропадая среди выложенных на прилавки товаров, будучи не в силах уехать обратно с пустыми руками. Как и зерноторговцы из Польши и Брандербурга, Померании с Мекленбургом и даже Венгрии и Молдавии — которые гнали все новые и новые партии зерна на продажу, войдя во вкус двойной-тройной наживы и не обращая внимания на запросы своих обычных покупателей. Раз у московитов случился большой неурожай, и они готовы платить диковинками, выставляя их за полцены — этим надо было обязательно воспользоваться. Потому как ни одна благодать не длится долго!

— … отгружено без малого двести шестьдесят тысяч кадей[3]ржи и сорок три тысячи кадей пшеницы. Овес, ячмень и горох пока считаем, но каждого вида зерна никак не меньше двухсот тысяч четвертей[4], государь.

Нельзя сказать, что подскарбий Волович не ждал и не готовился к резкому оживлению торговли: однако даже его, загодя предупрежденного, изрядно удивляла ненасытность царской казны насчет любого хлебного зерна — и изобилие русских товаров на литовских рынках и торжищах. Конечно, все литвины слышали про большой неурожай у соседей-московитов, но у Остафия доверенные людишки были во всех русских портах, и он хорошо представлял объем зерна, прошедший через одну лишь Нарву. Такой горы хлеба должно было хватить на добрую половину Русского царства! Вторую гору зерна можно было воздвигнуть из того, что стряпчие канцелярии казначея «засыпали» в великокняжеские закрома для последующей перепродажи царскому Приказу Большой казны — третью же гору увезли русские купцы в своих торговых обозах. Еще несколько зерновых «холмов» хранилось в больших каменных амбарах, протянувшихся ломаной линией от Полоцка до Смоленска… Во всем этом явно был какой-то замысел, но опытный в интригах радный пан никак не мог его разгадать. Поначалу-то ему пришло в голову, что это подготовка к войне — но именно воевать Димитрий Иоаннович ни с кем и не собирался! Более того, искренне радовался заключению мира с поляками. Да и закупленную рожь и пшеницу не накапливал, а вывозил громадными обозами… Но вместе с тем, недалеко от Вильно заканчивали строить целый городок под размещение полка рейтар и полка стрельцов, прибытие которых ожидались ближе к исходу осени. Вроде бы всего два полка, но они-то ныне у московитов каждый в полноценную тысячу сабель или ружей! Сила немалая, особенно вместе с Кварцяным войском… Так что второй мыслью многоопытного подскарбия было: а может, Великий князь задумал приструнить степняков? Как раз и овса запасли так, словно предстояло всю зиму и весну кормить тысяч этак двадцать-тридцать прожорливых боевых жеребцов. Зимняя степь место неприветливое и стылое, но при желании и наличии опытных проводников — вполне можно дотянуться до стойбищ и кочевий той же Малой Ногайской орды, и поквитаться с ними за все их прошлые и будущие набеги⁈