Государь всея Руси

Немало труда вложил в макариевские сборники и боярин Тучков, тоже известный книжник и грамотей того времени. Летописец сообщает по этому поводу, что приехал из Москвы в Новгород боярский сын, храбрый воин Василий Михайлович Тучков для сбора ратных людей, и Макарий, прослышавши, что этот Тучков с детских лет был навычен Святому Писанию, начал благословлять его на духовное дело — написать житие преподобного Михаила Клопского. Оно было составлено и ранее, но очень просто, неискусным слогом и не удовлетворяло Макария, потому и обратил он своё благословение на искусного в писании заезжего московитина, который и исполнил эту работу, да и более того: вдохновлённый Макарием, он составил ещё два обширных жития — Александра Невского и Георгия Болгарского.

Среди духовенства ревностными помощниками Макария — уже в московский период — стали оба царских духовника — протоиереи Благовещенского собора Сильвестр и Андрей, создавшие, кроме того, и собственные сочинения, не предназначавшиеся для макариевских сборников: один — знаменитый «Домострой», а другой — не менее знаменитую «Книгу степенную царского родословия», составленную опять же по благословению и под руководством Макария. Верным соратником и единомышленником Макария был и Еразм (в монашестве Ермолай) Прегрешный, выдающийся церковный писатель, философ, богослов; в числе самых деятельных помощников — епископ крутицкий Савва Чёрный, ставший благодаря сотрудничеству с Макарием по-настоящему крупным житийным писателем, игумены Даниловского монастыря — Иоасаф, Свирского — Иродион, Хутынского — Маркел Безбородый, известный к тому же и как церковный композитор, положивший на крюковые ноты Псалтирь и каноны двунадесятых праздников. Много житий написали священник Василий (в монашестве Варлаам) и иноки Логгин, Паисий, Иннокентий Охлебинин, иеромонах митрополичьей домовой церкви Илия; принимал участие в этой работе — уже над третьим списком сборников — и сам Фёдоров.

Так после нескольких десятков лет кропотливого, неустанного труда были созданы знаменитые макариевские Минеи-Четии — свод из двенадцати огромных книг, написанных на листах самого большого размера, и листов тех, а вернее, страниц — более двадцати семи тысяч!

Кроме житий святых, в порядке празднования памяти которых и были расположены все собранные в этом своде книги, и собственно книг Святого Писания — Евангелий, Апостольских Деяний и Посланий, значительной части ветхозаветных книг и Псалтири с толкованиями Афанасия, Феодорита и Брунона, Минеи-Четни включали в себя множество разнообразных сочинений отцов Церкви — как русских, так и греческих: Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского, Василия Великого, Иоанна Дамаскина, «Книгу небесной иерархии» Дионисия Ареопагита, «Лествицу» Иоанна Синайского, творения потарского епископа Мефодия, Григория Богослова, Ефрема Сирина, Григория Антиохийского; сочинения великих поборников Русской Церкви были представлены «Словами» и «Посланиями» преподобного Феодосия Печерского, Кирилла Туровского, Григория Цамблака, митрополитов Киприана, Фотия, Ионы, «Просветителем» и другими трудами преподобного Иосифа Волоколамского. А уж про такие книги, как «Пчела» и «Златая цепь», или сочинения Иосифа Флавия, Никона Черногорца, Иоанна — экзарха болгарского, Косьмы-просвитера или Косьмы Индикоплава, и говорить нечего: их охотно читали по всей Руси, и в Минеях им было отведено подобающее место.

Немалое число страниц было занято описаниями путешествий и паломничеств, среди которых самым главным был «Странник» игумена Даниила, совершившего в начале двенадцатого века путешествие в Палестину и описавшего всё увиденное, услышанное и случившееся там с ним в этой своей пространной книге, названной им самим более витиевато и весомо — «Житьё и хоженье Данила, Русьскыя земли игумена».

Много было также различных притч и небольших рассказов не только религиозного, но и светского содержания; целиком была включена и такая нужная всем книга, как Кормчая, содержавшая церковные и гражданские правила и законы, без знания которых трудно было обойтись в повседневной жизни; были там и монастырские уставы, и даже послания и грамоты русских князей, — так что каждый, открывший или, как тогда говорили, разгнувший

макариевские Минеи, мог найти в них себе чтение по душе.

5

Выйдя в мир, в свет, макариевские Минеи стали достоянием всей Руси — таким же, как и те её пашни и нивы, где в поте лица она добывала свой хлеб насущный; только на этой ниве предстояло трудиться её разуму, и потому нива эта была особенно благодатна.