Готикана (ЛП)

— Впереди есть участок для разворота, — сообщил он ей, переключая передачу, когда машина застонала и завыл ветер. — Он относительно плоский. Нам просто нужно добраться до него, когда шторм усилится.

Корвина кивнула и промолчала, позволяя ему сосредоточиться на том, чтобы доставить их на более безопасную местность. Ее разум кружился от шторма снаружи. Это то, что имела в виду ее мать в кошмаре о шторме и дьяволе, охраняющем ее — этот серебристоглазый дьявол и этот шторм? Или она имела в виду что-то другое? Что еще более важно, как ее мама во сне узнала обо всем этом?

После того, что казалось часами ползания по горе со скоростью улитки, борясь с натиском ветра и дождя, Корвина увидела слева небольшое ровное пространство, почти достаточное для парковки. Она наблюдала, как Мистер Деверелл умело вырулил огромный автомобиль в пространство и выключил зажигание. Когда в машине потемнело, он откинулся на спинку сиденья, схватился за шею и выдохнул.

Он приоткрыл окно на сантиметр, холодный ветер пронизывал внутренности машины даже из маленького пространства, и открыл приборную панель, доставая пачку сигарет.

— Ты не против? — спросил он, и она покачала головой.

Бог свидетель, стресса было достаточно, заставляя любого сойти с ума.

Он вынул одну штучку и положил ее между губ. Его рука перебирала предметы на приборной панели, его волнение росло, поскольку он не мог найти зажигалку.

— Дерьмо!

Корвина подняла сумку, расстегнула ее и достала коробку спичек, которую всегда носила с собой. Найдя спички, она взяла их, достала палочку и провела ею по боковой стенке.

Дерево загорелось с треском, и она повернулась к нему, ее сердце затрепетало, когда она увидела его серебристую напряженность на ней. Эти беспокойные, непостоянные глаза смотрели на нее с бесподобной свирепостью, незажженная сигарета свисала у него изо рта, а спичка горела, освещая пространство между ними оранжевым сиянием. Почувствовав внезапный приступ застенчивости, Корвина отвела взгляд и поднесла горящую палочку к сигарете.

Он вынул сигарету изо рта и подул на спичку, погасив маленький огонек между ними, погрузив их в темную тишину. Звук дождя, бьющего по машине, был громким в тишине внутри, прохладный воздух из щели в окне не давал ей задохнуться. Отстегнув ремень безопасности, Корвина поставила сумку между ног, спичечный коробок упал ей на колени.

— Я не могу привязаться, — его слова глубоким, хриплым голосом прорвались сквозь тишину.

Корвина посмотрела на свои ногти, на аккуратно подстриженные и не накрашенные, и на секунду ей захотелось их укусить. Много лет назад она грызла ногти, от этой привычки ее избавила мама, намазав ей пальцы каким-то горьким маслом, которое было ужасным на вкус.

Она точно знала, что он ей говорит.

Она ответила, теребя ноготь указательного пальца.

— Но зачем вы мне это говорите, Мистер Деверелл?

— Вад, — напомнил он ей.

— Вад, — произнесла она его имя в тишине машины.

— Ты прекрасно знаешь, почему я тебе это говорю, — она почувствовала, как он полностью повернулся к ней в ограниченном пространстве. — Я не могу позволить себе привязываться. Мои эмоции не подлежат обсуждению. На данный момент я должен сосредоточиться на других вещах. Но это с каждым днем увеличивает мой голод.

Корвина повернулась к нему, ее сердце бешено колотилось от его слов.

— Здесь никого нет, Корвина, — сказал он ей, впервые назвав ее по имени, его взгляд был горячим, но суровым. — Только мы. Все, что здесь происходит или не происходит, останется здесь.

— И после того, как мы вернемся, ничего не изменится, — закончила она за него.

Его рука потянулась вперед, взяв кончик ее косы между пальцами, хотя их взгляды оставались прикованными друг к другу. Он коснулся одного из ее сосков кончиком ее собственной косы, и от этого пушистого ощущения по ее телу пробежала долгая дрожь.

— Это время, когда мы можем поддаться твоему колдовству, — мягко заявил он, его зрачки расширились, коса в его пальцах разрушала ее чувствительный сосок. — В этот единственный раз, когда я позволю себе овладеть тобой.

Корвина проглотила нервы. Она хотела этого. Единственный раз, чтобы последовать ее порывам и изгнать это безумие из ее плоти.

— Ты потом тоже пожалеешь об этом? — спросила она, вспоминая последствия их поцелуя.

В темноте на его лице отразилось понимание. Он наклонился вперед и нежно поцеловал ее в нос, прямо над пирсингом.

— Я никогда не жалел, что поцеловал тебя, маленькая ворона.

Корвина посмотрела на его лицо, такое близкое к ее, к теплу ее тела.

— Тогда о чем ты сожалеешь?

— Что нужно покончить с этим.

Ее сердце запнулось, услышав, как он это произнёс. До этого момента она не осознавала, как сильно нуждалась в его словах.

— Значит, только один вкус? — спросила она, повторяя его слова из библиотеки.

В ответ он щелкнул ее по соску кончиком косы.

— Один вкус. Более глубокий вкус.