Готикана (ЛП)

Она расстегнула их, слегка повозившись с поясом и, наконец, сообразив, что к чему, осторожно расстегнула молнию на его выпуклости и сунула руку внутрь, впервые прикасаясь к мужчине. Он казался твёрдым, пульсирующим, большим, намного больше, чем она ожидала, или ее руки могли обхватить его.

— Хорошая девочка, — простонал он, когда она в эксперименте сжала его, посылая по ней поток удовольствия. — Балансируй на моих плечах.

Корвина так и сделала, ее грудь вздымалась, когда он нажал на рычаг сбоку своего сиденья, сдвинув его и опустив спинку ровно, достаточно, освобождая место для движения. Он устроился между ее ног, держа ее бедра обеими руками, и встретился с ней взглядом.

— Это наше безумие.

Корвина кивнула, вожделение в воздухе наполняло каждый сантиметр ее существа. Это их безумие. Только на этот раз, если бы она могла увидеть, к чему это приведёт, каков будет конец этой страсти, она могла бы остаться удовлетворенной.

Его хватка на ее бедрах усилилась за долю секунды до того, как он толкнулся вверх, одновременно потянув ее вниз, одним движением войдя в нее наполовину своей длины.

Корвина закричала от вторжения, ее мышцы взвизгнули, когда в них проникло то, что казалось тараном, пытающимся расколоть ее. Глаза щипало, она дышала через рот, пытаясь приспособиться к его толщине и длине, настолько чужеродной, что это казалось нереальным.

— О боже, — всхлипнула она, когда он еще немного вошёл в неё.

— Ш-ш-ш, — услышала она, как он прошептал ей в шею, уткнувшись носом в нее, его руки на ее бедрах массировали ее, мягко успокаивая. — Хорошая девочка, — он поцеловал ее в губы, в мокрые щеки, в уголки глаз. — Такая хорошая девочка. Расслабь мышцы. Вот так. Чувствуешь, как твоя киска смягчается для меня?

Корвина почувствовала, как ее мышцы открылись ему, приветствуя, когда он погрузился ещё на сантиметр.

— Вот так, — подбодрил он. — Посмотри на меня.

Она взглянула ему в глаза.

— Волшебные глаза, волшебная киска, — снова пробормотал он, глядя ей в лицо. — Маленькая ведьма.

— Дьявол. Дьявол Веренмора, — прошептала она ему, сокращая последний сантиметр и полностью погружаясь в него, прижимаясь к его плечу, когда огонь между ее ногами закипел где-то между удовольствием от его полноты и болью от вторжения.

— Больше, чем ты думаешь, — сказал он, запустив одну руку в ее волосы и наклонив ее голову набок, его рот приблизился к ней, а другая рука направила ее бедро вверх.

Их языки встретились, разделились, заскользили, когда он подтянул бедра так далеко, насколько позволяло сиденье, и вошёл, пронзив ее в танце, которое ее тело инстинктивно узнало. Ее бедра двигались в собственном ритме, вращаясь вокруг его члена, поднимаясь и опускаясь, внутренние стенки сливались вокруг него, будто они были созданы для этого. Он дал ей время, приспосабливаясь и открывая для себя новообретенные ощущения, решив тем временем обхватить ее груди, пощипывая соски своими умелыми, отклоняющимися пальцами, играя ими, как маэстро.

Мышцы ее бедер начали гореть, темп замедлился.

Он слегка шлепнул ее по заднице.

— Вставай, — сказал он ей, выходя, слегка приподнимая ее и открывая боковую дверь.

Корвина ахнула, когда холодный воздух пронесся по ее обнаженной, чувствительной киске, с недоверием наблюдая за ним, когда он стоял под очень легким моросящим дождем в темноте, обхватив кулаком свой член.

Она сглотнула, подняв глаза, встречаясь с его взглядом, когда он толкнул ее на спину на сиденье, сжимая ее за одно колено и раскрывая ее еще больше, а другой рукой держась за машину. Она находилась в ловушке, и у нее оставалось пространство, только, чтобы двигать руками.

Его губы опустились на ее, как только он снова вошел в нее с такой силой, что машина качнулась, толкая ее на сиденье, новый угол проникновения заставил слезы покатиться по ее лицу.

Звук, который она не узнала, покинул ее, проглоченный его ртом, их безумным поцелуем, их сексом еще больше. И это было чертовски похоже на животных, грубых, внутренних, на открытом месте с горой за спиной и утесом впереди, где вокруг них не было ничего, кроме природы во всей ее обильной красе.

Он был необуздан, каждый сантиметр его тела контролировал каждый ее сантиметр, когда он отпустил свой собственный поводок, его бедра толкались в ее, вжимаясь в ее клитор при каждом движении, каждый раз разрывая ее, разрезая ее на куски, прежде чем сшить снова, заново, живую и еще более возбужденную.

— Он очень важен, Виви, этот человек.

Голос Мо пришел ей в голову из ниоткуда, заставив ее на мгновение замереть. Ее глаза распахнулись, когда она откинула голову назад, дезориентированная.

— Мо?

Его брови опустились, волосы растрепались от ее пальцев.

— Кто, черт возьми, такой Мо? — спросил он.

Корвина не могла сказать ему, особенно в этот момент.

— Кто такой Мо? — его голос стал ниже, когда он раздвинул ее колено шире в движении, настолько доминирующем, что она сильнее сжалась вокруг него.