Готы

После четырнадцатилетнего царствования

Одоакр должен был преклониться

перед более высоким гением

царя остготов Теодориха —

такого героя, который соединял

с дарованиями полководца

мудрость правителя, который восстановил

внутреннее спокойствие и благоденствие

и имя которого до сих пор

справедливо останавливает

на себе внимание человечества.

Эдуард Гиббон

ХИТРЕЦЫ, БОЙЦЫ И МУДРЕЦЫ

Овеянная легендами о тайном захоронении Алариха с награбленными им сокровищами река Бузенто, античный Бузент, – одна из самых небольших в Италии. Длиной всего 90 километров, она течет по территории Калабрии. Ее исток – близ горы Монте Кокуццо в Калабрийских Апеннинах. В месте впадения Бузенто в более крупную и полноводную реку Крати расположен город Козенца. Если лето выдается особенно жарким, создается впечатление, что Бузенто на самом деле не впадает в Крати, как на географической карте, а как будто высыхает от калабрийской жары. Если так было и в древности, то и отводить-то течение реки для захоронения в ее русле Алариха и награбленных им драгоценностей не было никакой нужды. Как на грех, именно в самый разгар летней жары на берега мелеющей Бузенто регулярно съезжаются кладоискатели и гробокопатели со всей Италии да и из более богатых стран Европейского Союза, высмеянные в свое время итальянским писателем Гидо Провене в книге «Мама Италия».

Не меньшей склонностью верить легендам о зарытых кладах, чем кладоискатели и гробокопатели прошлого, современности (и, вероятно, будущего) отличались наши старые знакомые – Кассиодор, магистр оффиций Теодориха Великого, и нотарий Иордан, опирающийся в своем труде на готскую историю Кассиодора, величайший пропагандист готского величия, искавшие в темные десятилетия остготско-гуннского союза факты, дабы воздвигнуть из этих фактов нерукотворный памятник непреходящей готской славы. Так и тянет поверить им на слово. Ведь ничто не внушает нам доверия больше, чем свидетельства «почти современников», балансирующих между правдой и легендами, с пугливой робостью прикасающихся к прошлому (для них, в отличие от нас, еще очень недавнему).

Стоя в Козенце на Понте Марио Мартире (месте мученика Мария), спиной к современным кварталам (включая музей под открытым небом с произведениями двух прославленных художников-сюрреалистов – Сальвадора Дали и Джорджо де Кирико), видишь перед собой живописный старый город и кафедральный собор с гробницей Изабеллы Арагонской, умершей в Козенце через 800 лет после Алариха в ожидании скорого разрешения от бремени (на ее здоровье сказалась губительная калабрийская жара). Кроме Изабеллы, в соборе похоронен Генрих VII, король Сицилии и Германии, сын и соправитель владыки Священной Римской империи Фридриха II Гогенштауфена (от другой арагонской принцессы – Констанции), построившего так называемый Швабский замок и державшего в нем сына-изменника, пока тот не отдал Богу душу. Ветром дальних странствий занесло в Козенцу и упоминавшегося выше сердцееда и авантюриста Казанову, прибывшего туда еще совсем молодым человеком, чтобы послужить епископу Марторано в качестве аббата, и удостоившего последнее пристанище Алариха нескольких строчек в своих всемирно знаменитых мемуарах:

«Епископ (Марторано. – В.А.) дал мне весьма лестное письмо к архиепископу в Козенцу с просьбой отправить меня в Неаполь <…> Архиепископ Козенцы, человек умный и состоятельный, поселил меня в своем доме. За столом я с горячностью восхвалял марторанского владыку, но не пощадил его прихожан, а заодно и всей Калабрии, причем отзывался о них с такой язвительностью, что архиепископ не мог удержаться от смеха, равно как и его гости, в числе которых были две дамы, украшавшие своим присутствием нашу трапезу. Козенца – это город, где порядочный человек может найти для себя развлечения, поскольку там есть богатая знать, красивые женщины и достаточно сведущие люди, получившие образование в Неаполе или Риме. Я уехал оттуда на третий день» (Джакомо Джироламо Казанова. История моей жизни).