Готы

Казанове потребовалась всего пара часов, чтобы предложить веселому душепастырю покинуть вместе с ним свою епархию и отправиться в поисках счастья на чужбину. Иерарх, однако, отказался, поступив, по мнению Казановы, неправильно. Если бы он принял предложение аватюриста, то не умер бы всего через два года, в полном расцвете сил… Вероятно, сей достойный прелат римо-католической церкви сменил царство земное на царство небесное примерно в возрасте Алариха, потому что жил в области, подходившей ему столь же мало, как и вестготскому царю, как с точки зрения климата, так и с точки зрения поваренного искусства. Если верить Казанове, в Козенце и вообще в Калабрии готовили пищу на очень плохом оливковом масле. Можно предположить, что и при Аларихе, 1300 годами ранее, дело обстояло немногим лучше. Пожалуй, мы достаточно уделили внимания Конесенции-Козенце, отблеску награбленного готами у римлян золота (награбленного ранее римлянами еще у кого-то) и золотых (по мнению некоторых романтических поэтов, особенно немецких) кудрей «юного» Алариха, погребенного вестготами, вместе с этим золотом, в русле Бузента. Но от тогдашних тервингов остались хотя бы эти, пусть даже довольно-таки тусклые, отблески. А вот тогдашние остготы вообще остаются по сей день скрытыми от наших мысленных взоров в паннонской мгле. Мрак карпатских дремучих лесов и полная «неисторичность» их диких союзников-гуннов не только приводили в отчаяние Кассиодора с Иорданом, но и истощали терпение терпеливых, вообще-то, позднейших историков, в первую очередь немецких. Во многих местах своего двухтомного труда о германцах, монументального произведения, переполненного разнообразнейшими сведениями, такая общепризнанная величина, как Людвиг Шмидт, вынужден разбираться со множеством гипотез, представляющихся ему несерьезными, как и на 16 страницах, посвященных им остготам в период между царствованием Германариха и «битвой народов» на Каталаунских полях. О пяти месяцах древнеримских внутриполитических событий у нас больше сведений, чем о 50 годах остготско-гуннского «добровольно-принудительного» союза. И разве можно осуждать, скажем, австрийского археолога Рудольфа Эггера за его попытки, так сказать, перегатить это «исторического болото» с помощью довольно остроуминых гипотез?

Тем не менее, в общем и целом, ситуация представляется понятной. В ходе чудовищно жестокой, яростной войны «всех против всех» многим народам (например, бургундам или же гепидам) пришлось еще на подходе к громадной средиземноморской исторической арене пролить реки крови и понести чудовищные жертвы. Другие, слишком многочисленные, чтобы быть истребленными поголовно, вынуждены были разделиться, как вестготы времен Атанариха и Фритигерна, пытаясь частью получить защиту и пристанище у римлян, частью – противостоять им, чтобы наконец опять воссоединиться под властью такого сильного царя, как Аларих. Можно предположить, что так поступили и остготы. После гибели Германариха и тяжелых поражений, нанесенных остготам гуннскими «кентаврами», они некоторое время боролись за выживание под началом властителей, мало известных и, в общем, мало интересных нам и важных лишь с чисто генеалогической точки зрения, поскольку они дополняют наши представления о родословии Амалов. После их гибели в сражениях, точный ход которых нам неизвестен, как и места этих сражений, осготы оказались перед дилеммой, аналогичной дилемме, перед которой оказались Рюриковичи после разгрома варяжской Руси монголо-татарами в первой половине XIII в.: либо, признав свое поражение, присоединиться, в качестве данников-«улусников» к разбойничьему союзу во главе с победоносными гуннами, либо, подобно вестготам, искать приют и убежище в Римской империи, чтобы стать «федератами» на римской военной службе. Об одной такой предпринятой остготами попытке, закончившейся по вине римлян катастрофой, нам известно из пяти разных источников. Так что в ее реальности можно не сомневаться.

Зима 385–386 гг. выдалась столь суровой, что замерз полноводный Дануб. Большое число «варваров» – вероятнее всего, остготов – осмелилось перейти по льду на южный берег Истра, но, вступив на римскую территорию, вскоре снова отступило. Это была первая попытка, за которой, семь месяцев спустя, последовал подход больших масс остготов к Истру. «Варвары», подчеркивая свои мирные намерения, ходатайствовали перед (восточно)римскими властями о дозволении перейти границу и поселиться на имперской тепрритории. Дело было в начале осени 386 г. Остготов явно страшила перспектива провести в предгорьях Карпат очередную, еще более суровую зиму, чреватую угрозой новых, еще более опустошительных гуннских набегов.