Готы

«Первым из героев, как сами они передают в своих сказаниях, был Гапт (Гаут. – В.А.), который родил Хулмула. Хулмул же родил Авгиса. Авгис родил того, которого называют Амал; от него-то и ведут происхождение Амалы (курсив наш. –

В.А.). Этот Амал родил Хисарну; Хисарна же родил Остроготу; Острогота родил Хунуила, а Хунуил родил Атала. Атал родил Агиульфа и Одвульфа; Агиульф же родил Ансилу и Эдиульфа, Вультвульфа и Герменериха (Германариха. – В.А.); а Вультвульф родил Валараванса; Валараванс родил Винитария; Винитарий же родил Вандилиария (Вандалария. – В.А.

); Вандилиарий же родил Тиудемера (Тиудемира, Тиудимира. – В.А.) и Валамира и Видимира; Тиудемер родил Теодериха (Теодориха. – В.А.); Теодерих родил Амаласвенту (Амаласвинту. –

В.А.); Амаласвента родила Аталариха и Матесвенту (Матасвинту. – В.А.) от Евтариха, мужа своего, род которого соединен с ней следующим образом: вышесказанный Германарих, сын Агиульфа, родил Гунимунда, Гунимунд же родил Торисмунда, а Торисмунд родил Беримуда; Беримуд родил Ветериха, Ветерих же родил Евтариха, который, сочетавшись с Амаласвинтой, родил Аталариха и Матесвенту; Аталарих умер в отроческих годах, а с Матесвентой сочетался Витигис, от которого не восприняла она детей. Оба они были приведены Велезарием в Константинополь. Так как Витигис отошел от дел человеческих, Герман, патриций, племянник императора Юстиниана, взял [Матесвенту] в жены и сделал патрицианкой; от него и родила она сына, по имени также Герман. Когда же Герман скончался, [жена его] решила остаться вдовой. Как и каким образом было разрушено королевство Амалов, я расскажу, если поможет Господь, в своем месте» («Гетика»).

Вероятно, гунны опирались по меньшей мере на одну линию Амалов. По крайней мере одна линия этого древнего готского рода со своей дружиной была готова сражаться в составе великого разбойничьего союза, возглавляемого гуннами и совместно с гуннами драться с другими племенами, в том числе и германскими.

Мало того! Не исключено, что тот или иной особо выдающийся готский властитель мог временами возглавлять весь этот разбойничий союз, т. е. обладать властью и над гуннскими военными контингентами, соединявшимися (пока их не сплотил «царь-батюшка» Аттила) с остготами в военных целях. На эту мысль наводит нас фигура упомянутого выше гуннского царя (или вождя) со странным именем Баламбер, о котором пишет Иордан. Еще Людвиг Шмидт обратил внимание на то, что это имя звучит не по-гуннски. Само по себе это еще ничего не говорят. В конце концов у германцев встречается – особенно во второй половине V в. – немало гуннских слов и имен, как и наоборот – немало звучных готских имен у гуннских девушек и женщин. И почему, коль скоро это так, гуннскому вождю было не взять себе не просто германское, но готское царское имя Валамир? Слегка изменив его, в целях сделать привычней для гуннского уха? Тем более, что, как мы знаем, он женился на готской царевне Вадамерке (или Валадамарке), причем дочери или племяннице павшего в бою с этим самым Баламбером готского царя Винитария (или Винитара). Однако сомнения все-таки остаются. Впрочем, гунны, не любившие предаваться иллюзиям и руководствовавшиеся в своих действиях исключительно соображениями целесообразности, вряд ли слишком переоценивали значение этнической принадлежности (как впоследствии – каан монголов Чингисхан). И потому гунны (как, кстати говоря, и римляне позднеантичной эпохи) вполне могли избирать или назначать главнокомандующими наиболее умных и опытных воинов, невзирая на их происхождение. Если это так, гуннский царь со звучащим столь по-германски странным именем Балам(б)ер-Валамир, да и гуннское «иго» над остготами предстают перед нами в ином, непривычном свете…

Понятно, что столь ненадежные и нестабильные отношения приводили к многочисленным, постоянно меняющимся военным комбинациям, к то более, то менее продолжительным военным союзам, совпадениям и конфликтам интересов, чередовавшимся со скоростью и неуловимостью чередования комбинаций разноцветных стеклышек в калейдоскопе. Эту картину следовало бы признать исключительно сложной по композиции даже в случае, если бы у нас имелись не менее надежные сведения обо всех народах, племенах, властителях и битвах той поры, чем о столь же пестрой картине борьбы между итальянскими городами-государствами эпохи Возрождения. Но это, к сожалениию, не так, поскольку единственная более-менее связная и последовательная история готов, вышедшая из-под пера Иордана, с учетом вышесказанного, естественно, полна противоречий. Вот и приходится позднейшим ученым разных стран сотнями лет корпеть над гигантским, подлинно головоломным «пазлом» в тщетных попытках собрать его полностью.