Грачи прилетели. Рассудите нас, люди

— Свой теленок пускай растет, — ответил он Сыроегину. — Выращивать скот никому не возбраняется. — Вертко обернулся к Ершовой. — Тяжкая вина Назарова заключается в том, Варвара Семеновна, что он игнорирует известные постановления партии и правительства, касающиеся поднятия животноводства в кратчайшие сроки. Он выступает против этих указаний…

— Врете! — крикнул Павел, порываясь встать; он был взвинчен до последней степени.

Аребин надавил рукой на его коленку, призывая к сдержанности.

Ершова с досадой постучала медной крышечкой от чернильницы по мраморной гриве льва.

— Назаров, ведите себя прилично. Продолжайте, Петр Маркелович.

Прохоров развел руками, как бы покоряясь неизбежности говорить начистоту.

— Вредны не факты, товарищи, не последствия, а умысел, который повлек за собой такие последствия. Вредна тенденция, так сказать. А тенденция Назарова, идущая вразрез интересам народа в вопросе животноводства, требует самого сурового осуждения. Как это ни прискорбно… — Из-под лохматой брови Прохорова сверкнул на Павла стремительный, как выстрел, взгляд. — Назаров, я знаю, будет уходить от ответа, от правды, перекладывать все на других…

— Буду, — подтвердил Павел, и опять Аребин, удерживая, надавил на его коленку.

— Не удастся, — заметил Сыроегин с привычной небрежностью.

Медная крышечка, чуть звеня, опять ударилась о львиную гриву — Ершову раздражало непокорное поведение Назарова.

— Вот видите… — Прохоров даже усмехнулся, с сожалением вздохнул. — Меня поражает одно, Варвара Семеновна: как могли человека с такими настроениями опять поставить на то же самое место в колхозе — на животноводство? Вашей самостоятельности, товарищ Аребин, никто, конечно, не оспаривает. Но вам, человеку новому, следовало бы по-серьезному вникнуть в существо дела… От таких опрометчивых действий, как назначение Назарова, а также производство кирпича, которое принесет вам убытки, да и еще кое-что, о чем мы в будущем поговорим и что обсудим, авторитет ваш не возрастет, а лишь пошатнется. А, как известно, руководитель без авторитета — все равно что всадник без коня…

— За меня, товарищ Прохоров, не болейте, — сдержанно отозвался Аребин. — Коня оставьте себе, если хотите. Я проживу без коня. Хуже, когда конь гуляет без всадника. — Аребин встал. — Варвара Семеновна, я не согласен с решением нашей партийной организации. Назарова обвинили ошибочно, если не сказать, умышленно. Те, кто его осуждал, сами оказались под судом. Кокуздова и Омутного Назаров захватил с поличным…

— Назаров выслеживает других, чтобы выгородить себя. — Сыроегин тряхнул своими стоячими, как водоросли, волосами. — Кокуздов и Омутной ответят за свои грехи, а Назаров поплатится за свои.

— Нет, не поплачусь! — выкрикнул Павел, порываясь к Сыроегину. — Не надейтесь!

Ершова отшвырнула крышечку чернильницы, мраморный лев скользнул на угол стола; она выпрямилась, намереваясь отчитать этого необузданного человека. Но ее опередил скромный и тихий Грачев.

— Послушаем Назарова, Варвара Семеновна…

Ершова устало мигнула, соглашаясь, и рука ее опять засновала по столу, бесцельно трогая предметы.

Павел поднялся принужденно, с натугой: вдруг оставили силы, во рту сделалось горько. Язык не повернуть. Угнетало сознание, что все его доводы бесполезны; лишь слабым огоньком теплилась в груди надежда на ЦК…

— Тяжело оправдываться, когда не знаешь за собой вины. — Павел комкал в руках край зеленого сукна, свисающего со стола. — Не враг я животноводства. Выдумки все это. — Он передохнул, в тоске окинул взглядом людей, склоненных над столом, чиркающих на листках бумаги ромбики и треугольнички, и к нему вернулась ярость, как откатившаяся и вновь нахлынувшая волна; эта ярость зажгла в его глазах темный огонь. — Если вы хотите видеть врага животноводства, вот он, перед вами. — И перегнулся через стол, словно хотел схватить Прохорова. Тот отодвинулся вместе со стулом, вскочил…

— Это уж черт знает… чингисханство какое-то!..

— Полегче, парень, — остерег Павла Сыроегин.

Лисин, потирая руки, ухмыльнулся:

— Говори, говори!..

Ершова следила за Павлом пристально, в недвижности ее таилась угроза.

— Я категорически возражал против покупки телят этой зимой, — сказал Павел. — Я заявлял об этом и Орешину и Коптильникову. Но приехал Прохоров и, угрожая привлечением к ответственности, заставил закупить молодняк…

— А мы и впредь будем привлекать к ответственности за невыполнение решений партии, — сказала Ершова раздраженно и с нетерпением. Павел, отвечая ей, невольно повысил голос:

— Не пугайте, товарищ Ершова! Для нас решения партии — закон.

Сыроегин, усмехнувшись, лениво обронил:

— Вот народ: прижмут к стене, а они одно твердят: «закон». А на деле творят беззакония…