Читаем Град Ярославль полностью

После осады воевода Никита Вышеславцев тотчас снарядил дворянина Богдана Кочина (с десятком стрельцов) в Вологду, дабы там сколотить новую рать. В Вологде Тимофей Быстров провел несколько месяцев, а когда вернулся в Ярославль, то находился там недолго: под началом Акима Лагуна отправился под Москву в ополчение Прокофия Ляпунова. За последние месяцы случай с Гришкой Каловским несколько позабылся, и вот он вновь неожиданно всплыл, благодаря Первушке Тимофееву. Пятидесятник помышлял отвезти изменника в Ярославль, но тут вмешался Троицкий келарь, к которому у Тимофея не было доверия, ибо он ведал о неблаговидном поступке Палицына в период его «посольства» к Сигизмунду. Да и Троицкий монастырь Авраамий во время осады покинул.

— Видоков у меня нет, отче.

— На нет и суда нет. Каловский останется в монастыре и коль вина его сыщется, будет пытан с пристрастием.

Огорчился Тимофей Быстров: он не сомневался в измене Гришки, но видоков у него и в самом деле не оказалось.

Выезд владыки Кирилла был намечен на другое утро. За час до отъезда пятидесятник приказал снять дозор, поставленный в трех верстах от монастыря по московской дороге. Тимофей ведал: дорога сия кишит разбойными шайками Заруцкого, которые могут оказаться и на пути следования Кирилла. Правда, стычки с ворами он не опасался, ибо разбойные ватажки были не столь уж и велики — в десять, пятнадцать человек. Его же стрелецкий отряд надежен, испытан в боях.

Стрельцы, вернувшиеся из дозора, изведали о захвате Гришки Каловского. Васька Рябец, нескладный рябой жердяй с длинным увесистым носом, задохнулся от гнева:

— Да он же меня в воротах кистеньком огрел, вражина!

Пятидесятник оживился:

— Рассказывай!

— А чо рассказывать? Впятером у ворот стояли, а тут народ кинулся огонь тушить, и стрельцы на стены полезли. Я замешкал, а Гришка еще допрежь к воротам подходил. Все пытал: крепки ли запоры, служивые, выдержат ли натиск злодеев? Приглядывался, вражина! А как стрельцы на стены убежали, Гришка вытянул из подрясника кистень и меня по башке шмякнул. Тут я и копыта отбросил.

— Да как же ты жив остался? По тебе, чай, десятки ляхов пробежали.

— Может, и пробежали, Тимофей Петрович, но Господь милостив. Очухался я в какой-то убогой избенке, старичок надо мной наклонился. В рубашке-де ты родился, стрельче. Мы тебя едва в братской могиле не закопали.

— Да ты никак в Божедомке оказался, что у храма Владимирской Богоматери..

— В Божедомке, Тимофей Петрович. Не упомню, сколь дней в Божьем доме провалялся, спасибо добрые люди с того света вытащили. Да я этого Гришку на куски изрублю!

— Сей мерзкий паук давно казни заслуживает. Он и меня когда-то дубиной шарахнул, — сердито произнес Первушка, находившийся среди стрельцов.

— А ну пошли к келарю! — решительно взмахнул рукой пятидесятник.

На сей раз Авраамий Палицын не стал задерживать у себя Гришку Каловского. И дело вовсе не в видоке. Ныне он, Авраамий, в ореоле славы: о троицких грамотах изведали многие города Руси. Имена архимандрита Дионисия и келаря Авраамия Палицына ныне звучат не менее высоко и достойно, чем имена Пожарского и Минина, но еще больше зазвучат в Ярославле троицкие имена, когда Совет всей земли изведает, что в монастыре пойман изменник, благодаря которому был захвачен и выжжен целый город, сожжены монастыри и храмы. Он, келарь, отпишет Совету грамоту, в которой не преминет сказать о своих заслугах…

Закованный в цепи Гришка сидел на телеге и, как затравленный зверь, озирался по сторонам. Щербатое лицо его с рыжей торчкастой бородой и прищурами въедливыми глазами выражало неописуемый страх. Все кончено! Впереди его ждет лютая казнь. Правда, есть смутная надежда на казачий отряд атамана Наливайко. Его лазутчики ждут, не дождутся, когда владыка Кирилл выедет из монастыря. Завяжется бой, но едва ли стрельцы оставят телегу без присмотра. Они будут сражаться до конца, и если увидят, что их ждет погибель, то не оставят в живых своего пленника. Выходит, его смерть неизбежна, но Гришке неистребимо хотелось жить. И тут его осенило.

— Покличь пятидесятника, — окликнул он караульного.

— Еще чего? Сиди, гнида, и помалкивай, а не то рот кляпом забью.

— Покличь, сказываю! Дело немешкотное, коль живу остаться хотите. Проворь!

— И чего понадобилось этой сволоте? — хмыкнул караульный и позвал Ваську Рябца.

— Позови Тимофея Петровича.

Пятидесятник, выслушав Гришку, переменился в лице.

— Две сотни атамана Наливайко? Не брешешь, Гришка?

— Не резон мне брехать. Я спасаю владыку Кирилла, а вы даруете мне жизнь.

— Ну и подлая же у тебя душонка! — сплюнул Тимофей и поспешил к архимандриту Дионисию.

Вскоре все ворота монастыря были наглухо закрыты. Отъезд владыки Кирилла откладывался.

Совет держали в покоях Дионисия. Прикинули: обитель может выставить до трехсот ратников. Монахам, выстоявшим длительную девятимесячную осаду, недолго скинуть рясы и опоясаться мечами, даже добрая сотня кольчуг наберется. Такой караул владыки Кирилла казакам будет одолеть нелегко.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Добро не оставляйте на потом
Добро не оставляйте на потом

Матильда, матриарх семьи Кабрелли, с юности была резкой и уверенной в себе. Но она никогда не рассказывала родным об истории своей матери. На закате жизни она понимает, что время пришло и история незаурядной женщины, какой была ее мать Доменика, не должна уйти в небытие…Доменика росла в прибрежном Виареджо, маленьком провинциальном городке, с детства она выделялась среди сверстников – свободолюбием, умом и желанием вырваться из традиционной канвы, уготованной для женщины. Выучившись на медсестру, она планирует связать свою жизнь с медициной. Но и ее планы, и жизнь всей Европы разрушены подступающей войной. Судьба Доменики окажется связана с Шотландией, с морским капитаном Джоном Мак-Викарсом, но сердце ее по-прежнему принадлежит Италии и любимому Виареджо.Удивительно насыщенный роман, в основе которого лежит реальная история, рассказывающий не только о жизни итальянской семьи, но и о судьбе британских итальянцев, которые во Вторую мировую войну оказались париями, отвергнутыми новой родиной.Семейная сага, исторический роман, пейзажи тосканского побережья и прекрасные герои – новый роман Адрианы Трижиани, автора «Жены башмачника», гарантирует настоящее погружение в удивительную, очень красивую и не самую обычную историю, охватывающую почти весь двадцатый век.

Адриана Трижиани

Историческая проза / Современная русская и зарубежная проза