Град на холме

Офицер вышел, а я следом за ним. Нужно было сделать вид, что я занимаюсь делом историка. Мне предстояло ехать на эту дурацкую конференцию. Я демонстративно повертел в руках билет, нацепил на отворот пиджака бейджик и зашагал к эскалатору.

Надеюсь, камера в потолке сняла это. Иначе, на что она?

Когда из головы ушёл один вопрос, в неё вернулся другой… Похоже, «ангел» упрекала меня за подставу с женщиной-курьером. Даже душой её назвала…

Захотелось избавиться от крестика. Но было понятно: проще не станет. Во-первых, вещдок. Во-вторых, из тюрьмы её не отпустят. В-третьих… остаётся вопрос с «ангелом». Если она голограмма, то кто мог установить шпионское оборудование в нашем-то здании, напичканном охраной? Разве что сама «МаКо»… Но тогда зачем системе сводить с ума своего сотрудника? Зачем сажать жертву подставы и одновременно призывать меня сделать что-то для неё?

С другой стороны, не считать же её ангелом, в конце концов?! Вокруг киберпанк. Какие, к чертям, ангелы?

Ощущая напряжение в поджатых губах, я подошёл к посту охраны.

– Чем недоволен? – спросил секьюрити. – Не туда послали? – Он улыбнулся, прочитав зоркими имплантами бейджик и билет в моих руках.

– Хотя бы посплю там, – я попробовал отшутиться и спрятал билет во внутренний карман пиджака. И постарался не оглядываться.

Я миновал пролёты эскалатора, вновь насмотревшись на мускулы «МаКо», на ребят из частного спецназа, слоняющихся без дела по третьему этажу, на двери пункта управления беспилотниками и спутниковой группой.

По нижнему этажу шатались праздные люди, однако кое-что изменилось. Появился небольшой пикет из пяти человек. По всей видимости, стихийный и плохо подготовленный. В руках бумажные плакаты с лозунгами, которые были написаны в спешке – на них не высохла подтекающая краска. Речёвки произносились не слаженно. Гражданские активисты, не более.

На одном плакате удалось разглядеть следующую фразу: «Ассоциация налогоплательщиков». На другом – «Общественный баланс». На третьем – «закон де Шардена».

Из того, что они выкрикивали, можно было понять, что сюда заявилась группа активистов ассоциации, которая обвиняла «МаКо» в нарушении базового соглашения между налогоплательщиками и акулами бизнеса. Якобы закон «имени де Шардена», на основании которого алгоритмы Олимпа признаются юридически обязывающими, не соблюдается бизнесом.

Охранники «МаКо» пока что смотрели на пикет, ничего не предпринимая. Но вот один из них получил приказ по коммуникатору, остальные посмотрели на него, и тот демонстративно указал на активистов рукой. Команда «фас».

Десяток крепких ребят с акульими нашивками обступили то ли офисный планктон, то ли студентов: трёх девчушек и двух парней лет двадцати. Вначале их старались относительно корректно увести в сторону дежурки, однако демонстранты оказали недюжинное для своего хлипкого вида сопротивление. Их быстро скрутили и повалили на пол. Потащили уже не к дежурке, а к лифту, который вновь заработал.

Если на лифте, то прямиком в корпоративный СИЗО. Истошные крики потеряли осмысленность. Правда, один парень успел крикнуть что-то про теракты, и ему быстро заткнули рот. Добавили ногой в область солнечного сплетения, и того сложило пополам.

Люди вокруг растерянно смотрели друг на друга, на лицах застыло непонимание. А кое у кого – испуг. Так или иначе, но многие поспешили уйти подальше. Как и я.

* * *

Конференция по новым концепциям в исторической науке проходила во вполне соответствующем месте. Заурядное здание из стекла и бетона, которое так и хотелось назвать «домом культуры» – невысокое, светло-серого цвета – располагалось на нулевом ярусе, то есть на высоте условной земли. Недалеко от геометрического центра яруса.

Здешняя архитектура замерла в восьмидесятых годах прошлого века. Она застыла в несмелых и наивных формах, в каких люди того времени видели будущее. Здания не выше пятнадцати-двадцати этажей, плавные и волнистые переходы простых геометрических фигур, цилиндров, параллелепипедов, в другие. Из отделки, в основном, плитка под белый мрамор и затенённые полузеркальные стекла.

В тени глухого псевдобетонного перекрытия, что нависало над уровнем, здания и улицы выглядели одинаково серыми. Даже это. Весь квартал был словно похоронен под тяжёлой плитой. Впечатление складывалось «не очень». Если честно, гнетущее. Будто видишь свои похороны.

Серая масса над головой давила на психику. Хотелось побыстрее закончить тут и сбежать. Выбраться обратно наверх.

Я поднимался по ступенькам, ведущим ко входу в дом культуры и смотрел на попадавшихся на пути людей. Те напоминали теней.

Под самой крышей виднелась плохо читаемая фраза, я прищурился, однако не разобрал её. Что-то на английском, готической вязью. У стеклянных дверей курили несколько человек в деловых костюмах и с бейджиками на пиджаках. Я проверил свой и двинулся к ним. Прямо над дверью покачивалась растяжка на французском: «Приветствуем участников съезда народных историков!»