Град Петра

Принцесса Наталья на год с небольшим младше своего царствующего брата и сочувствует его преобразованиям, чего нельзя сказать о других членах фамилии и о многих родовитых, окружавших трон, а ныне оттеснённых. Их место заняли люди происхождения более низкого. Боярство Москвы болезненно переживает удар, нанесённый их положению и старым обычаям.

Выступить против царя открыто недовольные, однако, не решаются и занимают позицию выжидательную. Причины я назову вам две. Во-первых, полки стрельцов, то есть дворцовой гвардии, не раз побуждавшиеся к мятежам, более не существуют: скатились тысячи голов, из коих десятки были отрублены царём лично и его другом Меншиковым. Следовательно, оружие из рук недовольных выбито.

Во-вторых, военные удачи царя подняли его авторитет в армии и в различных кругах московского населения. не исключая простого народа.

Московской фронде остаётся лишь уповать на юного наследника престола. Пойдёт ли принц по стопам отца? Отнятый в нежном возрасте от матери, Алексей на её стороне, и некоторые лица разжигают его неприязнь к отцу и ко всем его нововведениям. Дела воинские не влекут принца совершенно.

Угрозы от шведов Москва не ощущает. В Европе нет другой столицы, столь удалённой от границ. Пространства России составляют её неприступность, а неимоверные богатстве — её неистощимость. Русские не боятся нехватки пороха, металла. Выходящая здесь газета «Ведомости», которую мне любезно читают, сообщила на днях, что недавно в Москве отлито четыреста пушек, гаубиц и мортир, очевидно, новейшего образца.

Вообще Европа не должна тешить себя иллюзиями: русские отнюдь ые варвары в звериных шкурах. Царь способен хорошо вооружить большое войско. Наши газеты пишут о сотнях тысяч диких казаков и татар, — это выдумка, в таком числе нет нужды. Одевают армию преимущественно своими силами, Голландия восполняет недостаток сукон, тонких полотен и кружевных тканей. Я удивлю вас снова: здесь, у самого дворца принцессы, с утра до ночи гудит громадная фабрика, где полторы тысячи человек обрабатывают пеньку. Полторы тысячи! Это при том, что мельница на Яузе приводит в действие очень эффективные машины.

Царь открывает различные учебные заведения. По свидетельству тех же «Ведомостей», в математическую штурманскую школу принято более трёхсот юношей. Царь учит всех, призывы учиться раздаются так настойчиво, как никогда в Европе, хотя и там грамотность есть достояние меньшинства. Очевидно, необходимость в иностранцах по мере успехов образования будет постепенно сокращаться.

Не надоел ли я вам своей болтовнёй? Судите, годится ли она для печати, — лавры писателя грезятся мне по-прежнему. Вы спросите, страдаю ли я от скуки, есть ли у меня друзья? Скучать не приходится. Русские женщины не обошли меня своим вниманием. Те, которых я встречаю здесь, охотно освободились от затворничества. Пользуясь переменой нравов, они дали волю темпераменту, которым бог одарил их щедро. О своём друге архитекторе Трезини я вам писал. К сожалению, судьба скоро разлучит нас: он твёрдо решил ехать в Петербург и там применить свой талант».

Кажется, довольно... Кавалер ван дер Элст положил перо, закрыл оловянную чернильницу. Шифровать пока нечего. Лавры писателя... Нет, не грезились, но пришлись кстати. Чем же ещё оправдать рассуждения политические. Но есть и доза сугубо личного. Мелузина...

Пламя свечей колебалось, отражаясь на пуговицах кафтана, повешенного рядом. Девы моря сладострастно извивались. Мелузина... Она поставила рыцарю условие: буду твоей, если позволишь мне уходить из дома в субботу вечером и не станешь следить. Он не послушался и открыл её секрет — дева обретала истинную свою сущность, омываясь в реке. И она наказала его, исчезла в пучине. Что ж, история поучительная. Подглядывай, но незаметно...

Про швейцарца сказано достаточно осторожно, — дядюшка порадуется, что фортификатор едет в Петербург. И сообразит, что дружба оттого не порвётся.

Письмо адресовано в Лондон, табачной фирме «Уайт и сыновья». Для отвода глаз... Приказчик Генри в разъездах постоянно, человек он, по всем отзывам, надёжный. Разве что Нептун помешает сдать письмо в Швеции, по пути. В Мальме, в отделении фирмы, у дядюшки есть свой человек.

Кавалер ван дер Элст лёг спать, вполне собою довольный.

* * *

Дюжий парень в бараньей шапке, похожий на казака, разбудил, задубасив в дверь, и вручил послание, блиставшее витиеватой латынью. Зодчий Иван Зарудный[42] прослышал о прибытии высокочтимых, прославленных коллег и просит оказать честь посетить его в убогом, недостойном для сей оказии жилище.

Зарудный прислал за гостями повозку. Не доезжая Китай-города, показавшего свои зубцы в конце длинной топкой улицы, свернули вправо и втиснулись в хитросплетение немощёных переулков Мясницкой части. Колесо царапало забор купеческого владения, и целая псарня отвечала заливистым лаем. Вокруг, словно выводки грибов после дождя, разрослись лачуги. Запахи навоза, бани, хлеба смешивались круто.