Граф Монте Кристо 1 часть

It is thus that a wounded man trembles instinctively at the approach of the finger to his wound until it be healed, but Villefort's was one of those that never close, or if they do, only close to reopen more agonizing than ever.	Так нестерпимая боль предостерегает раненого, и он никогда без содрогания не коснется пальцем открытой и кровоточащей раны, пока она не зажила. Но рана Вильфора была из тех, которые не заживают или заживают только затем, чтобы снова открыться, причиняя еще большие муки, чем прежде.
If at this moment the sweet voice of Renee had sounded in his ears pleading for mercy, or the fair Mercedes had entered and said,	Если бы в эту минуту раздался нежный голос Рене, моля его о пощаде, если бы прелестная Мерседес вошла и сказала ему:
"In the name of God, I conjure you to restore me my affianced husband," his cold and trembling hands would have signed his release; but no voice broke the stillness of the chamber, and the door was opened only by Villefort's valet, who came to tell him that the travelling carriage was in readiness.	"Именем бога, который нас видит и судит, заклинаю вас, отдайте мне моего жениха", -Вильфор, уже почти побежденный неизбежностью, покорился бы ей окончательно и оледенелой рукой, невзирая на все, чем это ему грозило, наверное, подписал бы приказ об освобождении Дантеса; но ничей голос не прозвучал в тишине, и дверь отворилась только для камердинера, который пришел доложить Вильфору, что почтовые лошади запряжены в дорожную коляску.
Villefort rose, or rather sprang, from his chair, hastily opened one of the drawers of his desk, emptied all the gold it contained into his pocket, stood motionless an instant, his hand pressed to his head, muttered a few inarticulate sounds, and then, perceiving that his servant had placed his cloak on his shoulders, he sprang into the carriage, ordering the postilions to drive to M. de Saint-Meran's.	Вильфор встал или, вернее, вскочил, как человек, вышедший победителем из внутренней борьбы, подбежал к бюро, сунул в карман все золото, какое хранилось в одном из ящиков, покружил еще по комнате, растерянно потирая рукою лоб и бормоча бессвязные слова; наконец, почувствовав, что камердинер набросил ему на плечи плащ, он вышел, вскочил в карету и отрывисто приказал заехать на улицу Г ран-Кур, к маркизу де Сен-Мерану.
The hapless Dantes was doomed.	Несчастный Дантес был осужден безвозвратно.
As the marquis had promised, Villefort found the marquise and Renee in waiting.	Как обещал маркиз де Сен-Меран, Вильфор застал у него в кабинете его жену и дочь.
He started when he saw Renee, for he fancied she was again about to plead for Dantes.	При виде Рене молодой человек вздрогнул: он боялся, что она опять станет просить за Дантеса.
Alas, her emotions were wholly personal: she was thinking only of Villefort's departure.	Но, увы! Надо сознаться, в укор нашему эгоизму, что молодая девушка была занята только одним: отъездом своего жениха.
She loved Villefort, and he left her at the moment he was about to become her husband. Villefort knew not when he should return, and Renee, far from pleading for Dantes, hated the man whose crime separated her from her lover.	Она любила Вильфора; Вильфор уезжал накануне их свадьбы; Вильфор сам точно не знал, когда вернется, и Рене, вместо того чтобы жалеть Дантеса, проклинала человека, преступление которого разлучало ее с женихом.
Meanwhile what of Mercedes?	Каково же было Мерседес!
She had met Fernand at the corner of the Rue de la Loge; she had returned to the Catalans, and had despairingly cast herself on her couch.	На углу улицы де-ла-Лож ее ждал Фернан, который вышел за ней следом; она вернулась в Каталаны и, полумертвая, в отчаянии, бросилась на постель.