Граф Остерман

Шведским делегатам было известно, что Россия одновременно с переговорами ведет интенсивную подготовку к вторжению русских войск на территорию Швеции, и они предложили русским уполномоченным заключить прелиминарный мир. Мир, предусматривавший прекращение военных действий. Проект мирного прелиминарного договора шведские уполномоченные передали Брюсу и Остерману в середине июня 1721 года.

Проект предусматривал уступку России Эстляндии с Ревелем, Ингерманландию с городами по течению Невы, а также часть Лифляндии с Ригой, Динамюнде и Дерптом за денежное вознаграждение. Он, кроме того, содержал условия, ранее не предъявлявшиеся шведскими уполномоченными: обязательства царя не вмешиваться во внутренние дела Швеции, возвращение имений, расположенных на территориях, отошедших к России, прежним владельцам. Наконец, в представленном проекте прелиминарного договора был включен пункт о праве шведов закупать зерно в провинциях, отошедших к России.

Едва ли не самым главным в шведском проекте договора был пункт о прекращении военных действий — шведы вполне оценили катастрофические последствия для своей экономики высадки русских десантов на шведское побережье, до основания разрушавшие промышленные предприятия, города и крепости.

Положение шведской экономики ко времени заседания конгресса в Ништадте оказалось более тяжелым, чем во время Аландского конгресса. Дело в том, что главная финансовая опора Швеции, Англия, обнаружила бесперспективность продолжать войну Швецией, а также оплачивать субсидиями ее военные расходы, а также оставлять в Балтийском море свои эскадры для усиления шведского флота.

Правительство Англии настоятельно рекомендовало шведскому безотлагательно заключить мир с Россией на условиях, ею предложенных. Что касается другого союзника Швеции, Франции, то ее помощь Швеции была более декларативной, чем реальной, поскольку по Амстердамскому договору с Россией Франция обязалась отказаться от субсидий Швеции. Правда, в нарушение условий этого договора Франция продолжала оказывать Швеции финансовую помощь, но делала это тайно, следовательно, в более умеренных размерах, чем раньше. Короче, Франция, как и Англия, требовала от шведов заключения мира с Россией.

Давление на Швецию английской и французской дипломатиями хотя и не приобрело решающего влияния на уступчивость шведского правительства и его уполномоченных на Ништадтском конгрессе, но угроза оказаться в одиночестве в схватке с таким исполином, как Россия, влияла на позицию шведских уполномоченных. 23 июня Брюс и Остерман доносили Петру: «здешние дела в самую горячность пошли… Ныне явно видим, что шведы к миру склонность имеют и паче всего опасаются, что ваше величество с герцогом Голштинским не обязался».

Герцог Голштинский был использован Петром и русской дипломатией в качестве средства давления на Швецию вследствие того, что главным претендентом на шведскую корону являлся сын старшей сестры Карла XII герцог Голштинский. После гибели Карла XII королевой по избранию, а не по наследственному праву, стал не Голштинский герцог, а младшая сестра погибшего короля Ульрика-Элеонора. Герцог Голштинский прибыл в Петербург в 1721 г., был обласкан Петром, согласившимся отдать ему в жены одну из своих дочерей. Герцог в данном случае исполнял роль козырной карты не только в игре русской дипломатии, но и в игре своих сторонников в Швеции. Оба обстоятельства дали повод правящим кругам в Стокгольме для беспокойства, о чем известили Петра Брюс и Остерман.

Информация, которой располагало правительство России о положении Швеции летом 1721 г., позволила ему надеяться на то, что она переживала критическую ситуацию и вынуждена будет согласиться на любые условия заключения мирного договора, предложенные Россией. Русский посланник в Берлине А. Головкин, пользуясь информацией западноевропейских дипломатов, доносил о состоянии Швеции: она «находится в крайнем страхе от силы его царского величества, и так, что нечего больше делать, только с его величеством мир искать с уроном, каков оной ни был». Гессенкассельский принц Георг, проживавший в Швеции, делясь с прусским королем своими наблюдениями, сделал вывод: «Швеция в крайней мизерии находится», он отмечал наличие противоречий в правящей элите, так что все дела у нее с великою конфузией отправляются.

Отсутствие денег в шведской казне, а также людей вызвали упадок флота и армии. Цитированный выше А. П. Бестужев доносил: «Вся Швеция в великой бедности и во отчаянии, что более войны иметь не хотят и что единогласны в том намерении, наипаче и войска, что когда вашего царского величества войска на берега ступят, хотят ружья положить».