Графиня де Монсоро

— Его высочество герцог Анжуйский ничего вам не сказал?

— Нет. Его высочество герцог Анжуйский посвящает меня только в те дела, о которых он может говорить во весь голос, и добавлю даже — говорить почти любому.

— Что ж, я не герцог Анжуйский, я люблю своих друзей не ради себя, а ради них, и я скажу вам, дорогой граф, что завтра должны произойти важные события и что сторонники герцога Анжуйского и Гизов замышляют удар, последствием которого, вполне возможно, будет низложение короля.

Бюсси посмотрел на господина де Монсоро с некоторым недоверием, но лицо графа выражало самую полную искренность, в этом нельзя было усомниться.

— Граф, — ответил Бюсси, — вы знаете, я служу герцогу Анжуйскому, следовательно, ему принадлежат моя жизнь и моя шпага. Король, против которого я никогда прямо не выступал, сердит на меня и не упускает случая сказать или сделать мне что-нибудь неприятное. И как раз завтра, — Бюсси понизил голос, — я говорю это вам, но вам одному, понимаете?! Завтра я буду рисковать своей жизнью, чтобы унизить Генриха Валуа в лице его фаворитов.

— Так, значит, вы решили нести все последствия вашей преданности герцогу Анжуйскому? — спросил Монсоро.

— Да.

— Вы, должно быть, знаете, к чему это может вас привести?

— Я знаю, где мне надлежит остановиться! Какие бы ни были у меня основания роптать на короля, никогда я не подниму руку на помазанника Божьего. Пусть этим занимаются другие, а я, никогда не задевая и никому не мешая, буду следовать, не нанося ударов, за герцогом Анжуйским, дабы защитить его в случае опасности.

Монсоро задумался, потом положил руку на плечо Бюсси и промолвил:

— Дорогой граф, герцог Анжуйский — лицемер, трус и предатель, это человек, способный из ревности или страха пожертвовать самым верным своим слугой, самым преданным другом. Дорогой граф, послушайтесь дружеского совета, покиньте его, отправляйтесь на завтрашний день в ваш венсенский домик, отправляйтесь куда хотите, но не принимайте участия в шествии во время праздника Святых даров.

Бюсси внимательно посмотрел на Монсоро:

— Но почему вы сами остаетесь с герцогом Анжуйским?

— Потому, что из-за дел, затрагивающих мою честь, — ответил граф, — я буду в нем нуждаться еще некоторое время.

— Что ж, и я тоже из-за дел, затрагивающих мою честь, останусь с герцогом.

Граф Монсоро пожал руку Бюсси, и они расстались.

Мы уже рассказывали в предыдущей главе о том, что произошло утром во время одевания короля.

Монсоро отправился домой, объявил жене, что уезжает в Компьень, и тут же распорядился подготовить все для отъезда.

Диана с радостью встретила эту весть.

Она знала от мужа о предстоящем поединке между Бюсси и д’Эперноном, но из всех миньонов короля д’Эпернон был известен как наименее храбрый и ловкий, поэтому, когда Диана думала об их поединке, к ее страху примешивалось чувство гордости.

Бюсси с самого утра явился к герцогу Анжуйскому и сопровождал его в Лувр. Там он все время оставался в галерее.

Выйдя от короля, герцог забрал Бюсси с собой, и королевский кортеж направился в Сен-Жермен-л’Осеруа.

При виде Бюсси, надежного, прямого, верного Бюсси, герцог испытал нечто вроде угрызений совести, но два обстоятельства мгновенно загасили в нем это искреннее движение души. Первое было то, что Бюсси забрал над ним слишком явную власть (как всякий сильный человек над человеком слабым), и герцог опасался, как бы тот, находясь вблизи трона, не превратился однажды в настоящего короля; а второе — то, что Бюсси любил госпожу де Монсоро, и любовь эта вызывала у герцога бешеную ревность.

Однако же и Монсоро вызывал у него почти такое же беспокойство, как Бюсси, и принц сказал себе: “Если Бюсси пойдет сегодня со мной и поможет мне своею храбростью завоевать корону, что мне тогда до слов и поступков какого-то там Монсоро?! Если же Бюсси покинет меня, я ему более ничем не обязан и тоже его покину!”

Размышляя так, принц ни на минуту не спускал глаз с молодого человека.

Между тем безмятежно улыбающийся Бюсси вошел в церковь и, любезно пропустив вперед своего будущего противника д’Эпернона, опустился на колени где-то позади принца.

Но при таком положении принц, чтобы все время видеть Бюсси, должен был то и дело вертеть головой.

Тогда принц сделал ему знак приблизиться. Теперь он поместил Бюсси слева от себя, и ему достаточно было скосить глаза, чтобы видеть его.

С начала мессы прошло не более четверти часа, когда в церковь вошел Реми и опустился на колени подле своего господина. При появлении молодого лекаря герцог вздрогнул: ему было известно, что Бюсси поверял Одуэну все свой тайные мысли.

И действительно, через некоторое время, после того как они шепотом обменялись несколькими словами, Реми потихоньку передал своему господину записку.

Принц почувствовал, как кровь леденеет у него в жилах: адрес на записке был написан мелким, изящным почерком.

“Это от нее, — сказал себе принц, — она сообщает, что муж уезжает из Парижа”.

Бюсси опустил листок в свою шляпу, развернул и прочел. Принц больше не видел записки, но зато он видел лицо Бюсси, озаренное светом радости и любви.