Грани пустоты

Барак быстро пустел. Еще пара мужчин неспешно собиралась на работу. Ворс их знал, но они никогда не разговаривали. «Страх – удел сильных, – вдруг подумал он. – Матерей, отцов. Тех, кому есть что терять».

А у него было лишь имя, которое он отбросил без сожалений. Больше не хотелось напоминаний о капитане, служившем на краю света. О капитане, который не спас подопечных, да и весь этот проклятый мир. Капитане, чью жизнь спас Дайс, юноша-интуит, вставший под пулю вместо него, – но он так и не понял зачем…

Блэк застрелил Костю, чтобы никто не узнал про интуитов. Но войну было не остановить – их разговор в машине писали с самого начала. Войну было не остановить, потому что мир агонизировал, а люди лишь искали подходящий повод… И люди всегда успешно справлялись с этой задачей. Поэтому капитана Блэка больше не было, вместо него в группе беженцев появился новый повар, которому осточертела армия. Ворс не хотел больше убивать. Но пек отличные пирожки.

Сегодня был заслуженный выходной. Раз в неделю Ворс ходил в музей – чудом уцелевший в полуразрушенном городе. Старое здание, построенное еще с былым размахом – до испытаний и пустоты, казалось чем-то чужеродным в обновленном войной мире. Но у смотрителя всегда был отличный табак и пара-тройка шедевров канувшей в Лету живописи.

Закрапали первые, самые тяжелые капли будущего дождя. Серый снег под ногами вновь превращался в мерзкое месиво – той белизны, к которой он привык на базе, здесь не было. Быть может, и хорошо. Меньше напоминаний о шансе, который был в его руках, а он не разглядел.

Путь к музею лежал через другие бараки и руины двух школ. Эти места были настоящим испытанием для Ворса. Хотя к началу войны они уже светили опустевшими разбитыми стеклами, он всегда представлял в них детей, продолжал упорно пытать себя этими картинами. Мазохизм во имя того, чтобы оставаться человеком на войне, а не простым «выживающим» существом. Как бы глупо теперь это ни звучало.

– Здравствуй, Ник, – сказал Ворс, входя в знакомую каморку.

– Здравствовать желаешь мне? – усмехнулся сторож. – Ну и тебе не хворать, зверюга.

Ворс тоже усмехнулся. Каждый раз их приветствие было маленькой игрой. Или скорее проверкой, кто сломается первым.

– Чем сегодня порадуешь?

– Колумбийская сигара! – довольно улыбнулся Ник. – Спецдоставка!

Конечно, это было неправда. Колумбия была давно стерта с карт вместе со Второй Державой в первые недели войны.

Но Ворс придирчиво принюхался к извлеченной из сейфа самокрутке. Это была такая неправда, в которую обоим хотелось верить.

– Пахнет потом чернокожих.

– Возможно, рабство снова в моде. За исполнением прав человека теперь никто не следит. Вот колумбийцы и распустились, – причмокнул сторож, раскуривая самокрутку.

Резко зазвенели стекла, на многострадальный город приземлилась очередная ракета. Даже не моргнув, Ник передал сигарету приятелю. Сирена, зудевшая с самого утра, понемногу успокаивалась.

– У нас сегодня новая выставка открылась, – равнодушно произнес сторож. Но в его взгляде, мимолетно брошенном на собеседника, мелькнула искра.

Ворс знал, что директор музея и все его сотрудники покинули посты в самом начале бомбежки, присоединившись ко второй волне беженцев. Еще в те времена, когда было куда бежать. Он часто задумывался, почему Ник остался. Сторож строил из себя невежу, не признающего искусства даже в мирные времена. Но выставки в музее обновлялись еженедельно.

– Что на этот раз?

– Да не помню, фотограф какой-то, начала века двадцатого, кажись. Название только осталось. «Чарующая реальность».

– Красивое название, – усмехнулся Ворс. – То, что надо сейчас.

Такой явный, почти паршивый сарказм очень подходил выставкам Ника. В лучшие времена фотографии и картины рождали светлые чувства в посетителях, дарили вдохновение или гармонию, вселяли интерес и желание жить ради прекрасного. Но в мире, где прекрасного не осталось, подстегивал сарказм. Иронично.

В молчании докурив сигарету, мужчины двинулись наверх, в выставочный зал. Чудом за все месяцы войны еще ни один снаряд не попал в музей. Именно этим и привлек он в свое время Ворса. Одно из немногих зданий, в первозданном виде уцелевших в городе. Шанс, что следующий залп прилетит в него, увеличивался с каждой сиреной.

Подача электричества в музей была прекращена уже давно, по огромным залам двое мужчин всегда ходили со свечами. Но именно сегодня его внимание заострилось на этом факте.

– Чарующая реальность в полумраке! – звонко провозгласил Ник и натужно рассмеялся.

Стены были заполнены черно-белыми фотографиями прошлого мира, который не застал даже Ворс. Ник уселся, а Ворс медленно двинулся вдоль стен.