Грани пустоты

– Ковчеги не полетят… – Самая страшная тайна, хранимая узким кругом инженеров, беспощадно вырвалась на волю. Она испуганно огляделась – но никто вокруг ее не услышал. На душе стало совершенно паршиво. – На этой планете нет топлива и никогда не было. Наши предки просчитались, Парнас – это не путь к будущему, а глупая утопия. Скоро мы все станем пеплом…

– Ну и что? – снова улыбнулся Ворс как ни в чем не бывало.

Кая набрала воздуха в легкие, но так и не нашлась, что ответить. Хотелось закричать, нет, заорать! Может, он не разобрал ее слов?! Она слишком тихо сказала самую ужасную новость столетия?

Но Ворс смотрел прямо, улыбался спокойно и слушал внимательно. Казалось, уверенность ее собеседника носила какой-то магический характер. Часы Судного Дня недвусмысленно намекали на то, что все они застанут обещанный апокалипсис еще при своей жизни. А ему – «ну и что»?!

В самый неподходящий момент треклятый звонок прервал их разговор. Ворс поднялся, отвесив напоследок легкий поклон, и молча пересел за соседний стол.

Мужчины вновь сменялись один за другим, но теперь она ждала только его. Самое страшное впервые было сказано вслух постороннему человеку, а мир все так же стоял на своем месте. Серые глаза удалились, обратившись к новой собеседнице, а мысли в голове Каи окончательно запутались. Круг длился слишком долго, мучительные минуты тянулись, как застывший мед из банки. Она больше не выдавала заготовленной речи и просто рассеянно кивала на фразы очередных кавалеров. И все думала, что взгляд Ворса почему-то напоминал волчий. Холодная уверенность и сила скользили в его доброй улыбке.

Прошла целая вечность, прежде чем в ее голове созрел новый вопрос. Но задать его она могла только одному человеку – и только у него мог найтись ответ, который она искала так долго. И давно уверилась в том, что его не существует.

Когда он снова опустился на стул напротив, Кая прошептала, едва сдерживая волнение:

– Мы – всего лишь вспышка для бесконечной истории Вселенной. Мы – мгновение. Ради чего стоит жить и продолжать дышать? Весь мир вокруг – бессмыслица, мы умрем, и про нас все забудут. Все уже забыли. Незачем дышать, понимаешь?!

– Так не дыши, – просто ответил Ворс. – Попробуй. Тебя никто и никогда не заставлял этого делать.

Кая удивленно округлила глаза, но быстро взяла себя в руки. Разве никто не заставлял? Эта мысль никогда не приходила ей в голову.

– Я давно хочу покончить с собой, – тихо сказала она.

– Мне очень жаль, Кая. Жаль, что я встретил тебя так поздно. – Непонятно по какой причине, но ей тоже было очень жаль. В кромешной безысходности существования так не хватало этих добрых серых глаз незнакомца. Незнакомца ли? Она уже не понимала. – Но разве ты не хочешь хоть одним глазком взглянуть на рождение сверхновой? Наш последний миг должен быть очень красив на этот раз. В мире нет ничего бессмысленного, Кая.

– Кто ты?

– Просто путник, – невозмутимо ответил Ворс. – Страх смерти и тщетности бытия – боль всего живого. Я тоже тяжело проходил через это.

– И как ты справился? – спросила она шепотом, еле дыша. Будто от следующих слов могла зависеть ее жизнь. Казалось, какая чушь. Ведь они заперты в ловушке, их конец так близок и неотвратим, что уже никакие слова не должны иметь смысла.

Не должны, но все же имели.

– Я нашел тебя. Снова нашел и найду всегда.

Он протянул руку через стол и вдруг крепко сжал ее ладонь. И сверхновая ярчайшей вспышкой все же взорвалась – в ее голове. Кая увидела пламя костра, окруженного лесом, и Ворса, стоящего рядом с окровавленными руками. Увидела Ворса лежащим на берегу озера, перебирающим ее волосы и ласково прижимающим к себе. Увидела Ворса сжимающим ее руку – так же крепко, до боли, как и сейчас, – холодной ночью под полной луной, когда ее мир угасал и задыхался в последней агонии.

Она не могла разобраться в веренице странных видений, понять, что это такое и было ли на самом деле, но неосознанно сжала его руку в ответ. Ухватилась за спасительную ветвь в бурлящем потоке.

– Кто ты…

– Быть может, мы и мгновение, но оно прямо сейчас. Разве есть что-то важнее?

И Кая впервые улыбнулась, сама не понимая почему.

XI.

Сколько раз за все время Николай пытался уснуть – не счесть. Иногда он думал, что Марта специально отобрала у него эту возможность. Создала продуктивного исполнителя воли или просто пытала, а может – все вместе, вполне в ее духе. Бесконечная бессонница сводила с ума. Ночью он редко работал, зато слишком много думал…

Иногда он хотел верить, что это случайность, и снова пробовал уснуть. В конце концов, ведь у него была кровать! Он снимал очки и ложился под теплый плед. Представлял, что за лесом огромный город, а он обычный аспирант, который забрался в такую глушь писать свою несчастную диссертацию. Что жизнь проще и легче – иначе шансов уснуть точно не было. В такие ночи снегопад за окном раздражал.

Поэтому, когда дверь распахнулась и на пороге замер человек, Николай решил, что это сон.