Грани пустоты

– По воле кого-то свыше нам отведено не так много времени. Слишком мало, чтобы познать и проникнуть в тайны мироздания или хотя бы собственной души. Но ты любишь, выбираешь, бежишь, стоишь, живешь. И все с такой отчаянной жаждой и одновременно уверенной решимостью в каждом шаге. Ты точно ошибался, ты прошел сквозь много страданий. Скажи, как за эти несколько коротких вспышек ты стал таким живым, Ворс?

– Я ошибался, я падал, я принимал неверные решения. Кая сегодня сказала, что я поднялся, и это главное. Эти короткие вспышки давали мне больше опыта, чем долгая жизнь в тишине и покое. Я мог бы быть благодарен… – Ворс надолго замолчал, его взгляд бездумно загулял по пустым стенам, утонув внутри себя. Где довольно быстро нашлась та истина, что отвечала на все вопросы. – Но хочу я лишь спокойствия. С ней. Знаешь, я отвечу на твой вопрос. Дело всегда было в ней, в Кае. Упал, поднялся – все всегда из-за нее и ради нее. Даже когда ее не было рядом, даже когда я не мог ее вспомнить… Я всегда пытался. Я научился выживать и жить, ценить любой мир вокруг меня, улыбаться через боль и сделал улыбку флагом, за которым можно идти – ради нее. Чтобы она могла идти за мной, не страшась упасть.

Илая прикрыла глаза и поправила очки снова тем же жестом, так похожим на Николая. Ее лицо озарила робкая улыбка.

– Ты счастливый человек. Прости, если это звучит как издевательство. Но именно сейчас мне впервые кажется, что я не так уж ошибалась в своих решениях. Спасибо. – Она наконец открыла глаза, на дне которых быстро высыхали так и не пролитые слезы. – Я знаю, что о многом прошу, что снова и снова подвергаю вашу жизнь риску, страданиям… Но, Ворс, согласись, ведь это стоит всего? Мы, наши чувства, наши жизни – стоят всего, лишь бы продолжались!

Илая говорила так искренне, так проникновенно, что он безоговорочно верил каждому слову. Но на мгновение показалось, что речь идет о чем-то ином…

– Ты имеешь в виду риск? Твой план?

– Да, у меня нет другого выхода. Боюсь, у вас тоже. Но только подумай… Просто представь! Сейчас каждый мир вокруг нас имеет рамки – мы можем достичь его конца. А что, если каждый раз выходить за «границы творения»? В не тронутую никем зону, раз за разом рвать ткань чужого бытия, чтобы рождать собственное! Что, если за пустотой что-то есть? Что, если она не всесильна!

В тусклом свете столовой казалось, что ее глаза горели ярче светильников. Огонь, пылающий внутри, зажигал собеседника искренностью своего порыва, верой в свои силы. Вера – вот все, что им было доступно. Вера, воля, риск и совсем немного времени, чтобы распорядиться этим.

– И мы сможем сами управлять собственными жизнями. Больше ничьей власти…

– Свобода, – Илая расплылась в улыбке. – Дорогого стоит. Она даст тебе желанное спокойствие, целую жизнь с Каей. Ворс, ты готов рискнуть?

Он молчал долго. Время растянулось и замерло в ожидании его слов, а сердце опять пропускало удары. На этот раз болезненно. Будто весь мир остановился в ожидании его ответа.

– Я должен подумать. – Эти слова дались тяжело.

Ворс поднялся и направился к выходу. Хотелось морозного воздуха, ледяных капель на лице. Короткой передышки, которой так не хватало. И лишь в дверях он замер, вспомнив, что так и не спросил.

– Илая, а как проснулась ты?

– От страха, – тихо ответила она. – Однажды в пустом мире я очень сильно испугалась.

И Ворс вышел, не желая расспрашивать дальше. Сейчас страшно было и ему тоже.

Несколько безликих коридоров спустя он распахнул дверь и с сожалением отметил, что снег, шедший весь день, утих. На безоблачном ночном небе ярко сияла полная луна, окутывая пустой город своим холодным светом.

Неподалеку от входа, прямо на снегу, подтянув к себе колени, сидел Дайс. Он смотрел на луну и выглядел настолько умиротворенным, будто спал с открытыми глазами. Ворс тихо сел рядом. Снег оказался не таким уж и холодным, или он был слишком встревожен, чтобы почувствовать его.

– Главная задача первого мира, который я помню, была в поиске новой Земли. – Дайс заговорил, по-прежнему глядя в небо. Воспоминания лились из него, ни к кому конкретно не обращенные. Но Ворса пробрали мурашки. – Мы учились, исследовали, вылетали почти ежедневно, разгребая липкую жижу, что по чьей-то злой шутке была нашим космосом. Мы рисковали и делали это осознанно. Первопроходцы – это звучало очень гордо. – Он хмыкнул. – Пока «границы творения» не разбились о наши корабли. Я иногда думаю, что каждый из ребят заслужил шанс выжить, быть здесь, сейчас. Но, кажется, остался только я.

– Быть может, они еще появятся.

– Быть может, – легко согласился Дайс и повернулся к собеседнику. – Мне не нравится этот план. Демоны знают почему, Ворс, он мне не нравится.

– С ней могу пойти только я. Вам не придется рисковать.

– Брось, несложно строить из себя героя, когда другого выхода не остается. Ведь у нас его нет, правда?

Ворс молчал. Что сказать? Что можно понадеяться на Николая? Сейчас это звучит достаточно неправдоподобно.