Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Гендельман Михаил Яковлевич (1881–1938) – учился на юридическом факультете Киевского университета, в 1901 г. исключён и отдан в солдаты. В 1903 г. вновь принят, но дальнейшее образования получал в Берлинском и Фрайбургском университетах. Получил статус присяжного поверенного. В 1902 г. вступил в партию эсеров. По возвращении в Россию в 1904 г. снова арестован. В 1917 г. – член Московского Совета рабочих депутатов, член ЦК партии эсеров, депутат Учредительного собрания, член ВЦИК, затем член Комуча. Арестован в 1920 г. На процессе партии эсеров приговорён к расстрелу, в 1924 г. смертная казнь заменена на лишение свободы на 5 лет со строгой изоляцией, в 1926 г. сослан в Оренбург, затем в Тобольск. В 1929 г. жил в Кирове, работал переводчиком в совнархозе. В 1930 г. приговорен к 3 годам высылки. Работал экономистом в рыбтресте Тобольска. В 1937 г. арестован, затем приговорен к смертной казни. Также расстреляны его жена, двое детей (оба члены партии меньшевиков) и брат.

Меньшевики

Хинчук Лев Михайлович (92)

Доминирование большевиков в руководстве Съезда не означало их триумфа. Триумф был локален, но именно он создал новый зародыш легитимности. Прежний был исчерпан – Временное правительство признало, что оно «низложено», не попытавшись вновь собраться и восстановить свой статус. Потому что опорой Временного правительства перестали быть не только Советы, но и масса других учреждений, которые смирились с тем, что они ликвидированы и замещены вооруженными бандитами. Точно так же, как в Феврале самоликвидировалось царское правительство и все учреждения, которые вполне могли бы осуществить подавление переворота, перенеся свою деятельность из Петрограда в какое-то другое место и обеспечив себе вооруженную защиту.

В 1917 году властные органы самого разного происхождения охватил какой-то паралич – они не могли ничем управлять. И от этого ощущения своей никчемности развился комплекс неполноценности – любая декларация об образовании какой-то другой власти приводила к тому, что прежняя власть практически безропотно слагала с себя полномочия и рассеивалась.

«Левый» триумф

Конец Учредительного собрания

Мысль о том, что после государственного переворота, названного Февралем, требуются учредительные процедуры для утверждения нового порядка государственности была совершенно правильной. Легитимность власти не может быть сохранена при переходе от монархической к республиканской форме правления. Но идея провести Учредительное собрание в сложившихся условиях была обречена на провал. Нельзя одновременно воевать, выбирать и бунтовать. Более того, нельзя провести учредительные процедуры, когда каждый из этих трех видов деятельности интересен (выгоден) какой-то одной силе – они просто растаскивают страну, народ, систему управления по разным направлениям, и итогом может быть только провал всех их начинаний и разрушение страны.

Кадетам и в целом «правым» силам интересна была война. Они хотели триумфа, который закрепил бы их присутствие во власти и поддержал их экономические отношения с союзниками. Прекратить войну желали тем или иным путем как большевики, так и прочие «левые» – те, кто называл себя «революционными демократами». В результате фронт был предан тылом, армия была разрушена, а война проиграна. Действительно, если государство исчезло, то исчезновение армии происходит автоматически – вместе с осознанием, что власти больше нет.

Революционные демократы мечтали о парламентской республике, когда они буду говорить длинные речи и помыкать неким правительством, которое из статуса временного (узурпировавшего полномочия) станет постоянным и ответственным перед парламентом. Сама по себе мысль о выборной власти нисколько не является порочной, но парламентская республика для России, вся история которой принадлежит самодержавной власти и предполагает жесткую иерархическую систему, была абсурдом. «Левые» занимались подготовкой к выборам в Учредительное собрание, они эти выборы выиграли, но проиграли во всём остальном – проиграли войну и уступили власть бунтовщикам.

Большевиков интересовали только бунт и диктатура. Они готовы были как на поражение России в войне (и желали этого поражения открыто – опираясь на поддержку Германии, с которой вместе намеревались делать мировую революцию), и готовы были к тому, что никаких учредительных процедур не будет, не будет никакого парламента и не будет никакой легитимности. Потому что перманентная революция была их главной идеей – анархическая форма марксизма не предполагала никакой прочной государственности и никакого мира. Большевики были успешны в своих разрушительных замыслах, но захваченная ими власть так и не приобрела законных черт, разрушила государство, привела к гражданской войне и массовому террору, в котором сгинули не только их оппоненты, но и подавляющее большинство большевистских лидеров. Они тоже стали проигравшими.