Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Николай Щорс не выделялся чем-либо из общей массы командиров Красной армии. Политикой до Октября он не интересовался, был фельдшером по профессии. Во время Первой мировой служил младшим фельдшером, затем рядовым запасного полка. После ускоренной подготовки стал младшим офицером на Румынском фронте. После очередной переподготовки получил звание подпоручика. В 1917 году заболел открытой формой туберкулеза и отправлен в госпиталь. В 1918 году возглавил повстанческий партизанский отряд (300–500 чел.), затем сформировал полк имени Богуна, разросшийся до дивизии. В 1919 г. был назначен комендантом Киева. В боях с петлюровцами дивизия взяла Житомир, Винницу, Жмеринку, но успехи сменились поражениями – дивизия откатилась на восток. Щорс был убит при невыясненных обстоятельствах – по официальной версии случайной пулей, по более поздним расследованиям – своим заместителем или посланным командованием, с которым у него были трения, убийцей. До 1935 г. имя Щорса было забыло – до тех пор, пока Сталин не приступил к созданию «культа мертвых героев». Он поручил Александру Довженко снять фильм об «украинском Чапаеве». Так Щорс был включен в большевистский пантеон.

Мифологизация личностей «легендарных» красных командиров сыграла с русским народом дурную шутку. Вместо настоящих героев они десятилетиями преклонялись перед теми, кто не был этого достоин. Но под этим пластом мифологии после его снятия обнаружился другой: взамен Будённому и Ворошилову, войска которых творили беззаконие всюду, где появлялись, нам предложили жертв сталинского режима – Тухачевского и других «верных ленинцев», расстрелянных Сталиным. Которые были не менее свирепы, чем другие Красные командиры, но теперь считаются «жертвами».

Христоборцы

Ленин был не было просто безбожником. Он кипел ненавистью к религии, изобретая изощренные ругательства в адрес священства и самой веры. Его вожделенной мечтой было не отделение Церкви от государства, а государственное подавление всякой религиозности: «Партия пролетариата требует от государства объявления религии частным делом, отнюдь не считая “частным делом” вопрос борьбы с опиумом народа, борьбы с религиозными суевериями и т. д.».

Религией должна была стать политическая теория. Чем и занялись большевики сразу, как только получили власть. Сам ленинский мавзолей – это символ новой религиозности, в которой принято считать Ленина божеством, а партию – новой Церковью.

Слова «опиум для народа» до сих пор сопровождают ненависть «леваков» к вере наших русских предков. Эти троглодиты кажутся себе современными, повторяя клевету на Христа и объявляя науку ниспровергателем религии. Все эти люди нравственно мертвы и почти все без исключения интеллектуально тупы – просто не способны к осознанию истин, находящихся дальше их собственного носа.

Гапон

Увлечение русофобствующей интеллигенции XIX века материалистическими философиями не могло не вылиться в усечение мира человека до самых примитивных потребностей. А большевизм довел это заблуждение до абсурда: он потребовал усечь этот мир не только пропагандой и воспитанием «марксистов» с детских лет, но, прежде всего, массовым уничтожением священства и убийствами православных людей, пытавшихся вступиться за свои церковки и своих батюшек.

У этого абсурда есть обратная сторона – соучастие священства в революционном движении, включение церковных «низов» в совращение народа «обновленческими» идеями и бреднями о народоправии, отрекающемся от Царя и Отечества.

Одним из хорошо известных примеров такого отпадения от Христа является Григорий Гапон. Пусть его роль в революционных событиях сильно преувеличена, его авторитет мимолетен, а успех – мним, он всё же сыграл роль провокатора, за которым спрятались боевики большевиков и эсеров, которые были истинными зачинателями «кровавого воскресенья» и купленной на японские деньги (и деньги Якоба Шиффа) «первой русской революции».

Духовенство вместе с народом быстрыми темпами приобретало образование, а вместе с ним – и вредные идеи по поводу государства. Но не низовое священство стало соучастником Февральского переворота. Оно лишь не проявило духовной чуткости к измене, совершенной Священным Синодом – высшими иерархами, которые включились в театральную постановку под названием: «Царь отрекся! Да здравствует Временное Правительство!»

Следствием устранения Царя от государственного управления в феврале 1917 года стал повсеместный крах этого управления, вылившийся в быстрое размывание авторитета чиновников: нет Царя – нет полномочий. То же самое произошло и с Церковью – замена Царя на Патриарха привела к массовому отпадению священства от традиций Русской (в ту пору Российской) Православной Церкви, которому способствовали большевики, обнаружившие, что не в состоянии переломить православие: сколь бы не были русские христиане критичны к священству, Христа они предавать не желали. И только следующие поколения, не знавшие ничего, кроме коммунистической пропаганды, отступились от Христа, повторяя безумные слова беса: «Опиум для народа».