Гражданин Бонапарт

Декрет о двух третях озлобил роялистов, поскольку лишал их надежд на реставрацию монархии конституционным путем. Они начали подготовку к вооруженному мятежу, рассчитывая на поддержку части парижского гарнизона, и даже обзавелись «главнокомандующим» в лице генерала Л. Т. Даникана (бывшего жандарма из стражи королевы Марии-Антуанетты). Подогревало их воинственный пыл то обстоятельство, что против термидорианского Конвента были настроены и народные низы. Конвент оказался в политическом вакууме, не зная, на кого опереться. Его попытка пресечь роялистский мятеж в зародыше не удалась: начальник парижского гарнизона генерал Ж. Ф. Мену вступил в переговоры с мятежниками и вернул своих солдат в казармы, фактически оставив город в руках заполнивших улицы вооруженных роялистов[338]

.

Перед Конвентом со всей устрашающей очевидностью встал вопрос: быть или не быть? Требовались крайние и притом экстренные меры. Термидорианские вожаки изыскали их. В ночь с 12 на 13 вандемьера (на 5 октября) генерал Мену был снят с должности и арестован за бездействие. На кого из генералов Конвент мог тогда положиться? Лучшие из них (и не запятнанные «робеспьеризмом») были задействованы на фронтах. Не вдаваясь в панику, Конвент, заседавший в те дни непрерывно и круглосуточно, к 4 часам утра 13 вандемьера назначил главнокомандующим войсками парижского гарнизона и всей внутренней армией Барраса.

Именно в тот предрассветный час отпрыск старорежимного дворянства, уже громко заявивший о себе 9 термидора, виконт Поль-Франсуа-Жан-Николя Баррас выдвинулся на первый план и этим вошел в историю первой Французской республики. Е. В. Тарле верно подметил, что современники считали его «как бы коллекцией самых низменных страстей и разнообразнейших пороков. Он был и сибарит, и казнокрад, и распутнейший искатель приключений, и коварный, беспринципный карьерист и всех прочих термидорианцев превосходил своей продажностью (а в этой группе занять в данном отношении первое место было не так-то легко) <...>. Но Баррас не был военным»[339].

Здесь у Евгения Викторовича - маленькая неточность. Баррас в прошлом был боевым офицером, имел чин поручика, служил в Вест-Индии и участвовал в войне северо-американских колоний Англии за независимость, но еще до революции оставил армию и в принципе

не считал себя военным человеком. Поэтому первым делом он стал искать себе «саблю», т. е. военачальника, равно способного и надежного как в военном, так и и политическом смысле. Тем же утром Баррас в разговоре с Ж. Л. Тальеном вспомнил их недавнего протеже - героя Тулона, ныне полуопального генерала Буонапарте - и радостно воскликнул: «Он кого угодно уймет!»[340]

Собственно, Баррас в течение последних двух месяцев перед 5 вандемьера не единожды встречался с Наполеоном, но тогда не рассчитывал на него, как на свою «саблю». Дело в том, что летом 1795 г. именно он ввел Наполеона в салон Терезии Тальен, чтобы «разнообразить» ее светское окружение.

Жанна-Мария-Игнация-Терезия (таково было ее полное имя), урождённая Кабаррюс, разведенная маркиза де Фонтене, супруга термидорианца Ж. Л. Тальена и возлюбленная П. Ф. Барраса, финансиста Г. Ж. Уврара и еще целого ряда точно не установленных лиц, от которых она родила семерых внебрачных детей, - эта женщина считалась тогда самой экстравагантной, сладострастной и влиятельной женщиной Парижа. Все знали, что она вдохновила Барраса и Тальена на государственный переворот 9 термидора, благодаря которому, кстати, сама Терезия, а также ее близкая подруга Жозефина де Богарне, вышли на свободу из камеры смертниц, где их тогда со дня на день ждала гильотина как бывших аристократок. Не зря народ прозвал ее с почтительной иронией «Божьей матерью Термидора» («Notre Dame de Thermidor»)[341].

В 1795 г. Терезия Тальен была 22-летней женщиной редкой красоты («Венера Капитолийская, но более Фидиевой прелестная»[342]) и столь же редкостно свободного, даже для того времени, нрава, «авантюрьеркой» и куртизанкой. В своем богатом доме, который она кокетливо называла «хижиной», Терезия держала салон, где собирались самые красивые женщины и самые влиятельные мужчины Франции. Все они (особенно, женщины) щеголяли вызывающе роскошными туалетами, упивались гульбищами и выставляли напоказ свои любовные страсти. Наполеон при первом появлении в «хижине» шокировал ее завсегдатаев жесткостью манер и неприглядной поношенностью одежды, хотя и блеснул интеллектом. Когда он в тот вечер откланялся Терезии, Жозефина Богарне осведомилась у подруги, кто был этот «невзглядный офицеришко». «Генерал Буонапарте!» - ответила Терезия.