Гражданин Бонапарт

Положение Конвента в те часы было критическим. По разным данным, роялисты подняли на мятеж от 24 до 40 тыс. человек разной боеспособности (здесь были и вооруженные чем попало обыватели, и батальоны национальной гвардии, и какая-то часть войск парижского гарнизона)[351]. Конвент смог противопоставить им не более 6,5 тыс. «довольно сомнительных» (по точному выражению Д. С. Мережковского) воинов, в помощь которым были даже «выпущены из тюрем самые опасные террористы»[352]

, т. е. радикальные, якобински настроенные республиканцы, для которых роялизм был самым ненавистным врагом.

Конвент заседал во дворце Тюильри, куда, кстати, переместились к ночи с 12 на 13 вандемьера и Сенат, и правительство, и даже Генеральный штаб. Наполеон первым делом превратил дворец в крепость, перекрыв и взяв под прицел все ходы и подходы к нему, и вооружил поголовно всех 800 депутатов, не исключая самых робких из них, дрожавших от страха только при мысли о том, что с ними будет, если во дворец ворвутся мятежники.

Первоклассный артиллерист, Наполеон, разумеется, сразу понял: судьба Конвента и всей Республики зависит от того, кто раньше и лучше в те роковые часы использует артиллерию. Когда он осведомился, есть ли в распоряжении Конвента артиллерия, ему ответили: «Да, сорок пушек». «Где они?» - спросил Наполеон. Ответ поразил его беспечностью: «В Саблонском лагере, возле Нейи» (т. е. в дальнем предместье Парижа!)[353] [354]

. Наполеон вызвал к себе надежного офицера-кавалериста. Перед ним встал навытяжку командир эскадрона, рослый и статный молодой красавец, глаза которого буквально горели отвагой и готовностью к подвигу. То был Иоахим Мюрат - бывший трактирный слуга (половой, по-русски сказать) и будущий маршал Франции, великий герцог Бергский, король Неаполитанский, зять императора Наполеона. В этот день он впервые увидел своего будущего тестя и получил от него первый, сразу ставший историческим, приказ: «Возьмите три сотни лошадей и немедленно отправляйтесь в Саблонский лагерь. Доставьте сюда сорок пушек и заряды к ним. Любой ценой! При необходимости пускайте в ход сабли, но пушки должны быть здесь! Вы за них несете личную ответственность! Ступайте!»

Мюрат все сделал, словно играючи, напоказ, с кавалерийским шиком. А ведь он рисковал погубить в одночасье не только свою репутацию перед лицом начальства и собственную жизнь, но и сам Конвент, оставив его без артиллерии. Ему пришлось во главе своего эскадрона конных егерей промчаться - в ночной полутьме под проливным дождем - через весь Париж, опрокидывая и буквально расшвыривая патрули, пытавшиеся задержать его рейд. В Саблонский лагерь он ворвался вслед за колонной мятежников, которые попытались перехватить артиллерию Конвента. В короткой схватке эскадрон Мюрата выбил противника из лагеря, овладел всеми сорока пушками и в 6 часов утра доставил их в Тюильри[355]. Теперь Наполеон знал, что разгром мятежа обеспечен. Он тут же назначил Мюрата своим адъютантом. «С ночи 4 октября 1795 г., - пишет о них А. 3. Манфред, - их пути соединились, и надолго - на двадцать лет»[356]

. «Звезда Мюрата, - уточняет Ж. Тюлар, - вспыхнула рядом со звездой Бонапарта»[357].

Утром 13 вандемьера (5 октября), когда отряды мятежников стягивались из разных кварталов столицы к Вандомской площади и саду Пале-Рояль для удобной атаки на Тюильри, Наполеон расставлял орудия (следуя своему «вещему ясновидению») в местах, самых удобных для отражения любой атаки. Когда же передовые колонны мятежников, отбросив заградительный отряд Конвента, вступили на улицу Сент-Оноре, с которой можно было идти на штурм Тюильри, Наполеон, предусмотревший такой вариант, выждал, пока они растянутся по довольно узкой улице ближе к церкви Святого Рока. А рядом с церковью стояли его пушки - по три с каждой стороны улицы. Как только мятежники пошли в атаку, Наполеон приказал стрелять в них из трех орудий картечью. Первые ряды атакующих были сметены артиллерийским огнем, а все остальные бросились врассыпную назад, к Вандомской площади и Пале-Роялю. Другая колонна мятежников попыталась прорваться к Тюильри с набережной Вольтера, но ее встретил огонь других орудий, которые и здесь Наполеон заранее приготовил к бою. Кстати, он сам появлялся тогда в самых горячих точках боя, и под ним в очередной раз была убита лошадь. Так, в течение трех-четырех часов роялистский мятеж был подавлен[358].