Гражданин Бонапарт

Сражение при Лоди, внешне - по соотношению сил и потерь - не столь масштабное, как последующие битвы Итальянской кампании от Кастильоне до Риволи, сыграло важную роль не только в этой кампании, но и вообще в полководческой карьере Наполеона. Во- первых, впечатляли дерзость замысла и мастерство его исполнения, которые продемонстрировал Наполеон. «Бесспорно, - считал Клаузевиц, - никакой боевой подвиг не вызвал такого изумления во всей Европе, как эта переправа через Адду»[532]. Именно после Лоди пленный австрийский офицер так сетовал на судьбу: «Здесь нет возможности что-либо понять; мы имеем дело с молодым генералом, который всегда то перед нами, то в нашем тылу, то на нашем фланге. Никогда не знаешь, как расположить свои силы. Такой способ действий на войне невыносим и противоречит всем правилам»

[533]. Но что важнее, битва при Лоди, вызвавшая у французов, по выражению того же Клаузевица, «изумительный энтузиазм», во многом предопределила победоносный для них исход Итальянской кампании. Северная Италия, исстрадавшаяся от австрийского гнета, уже склонялась под их знамена. 11 мая Наполеон докладывал члену Директории Лазару Карно: «Битва при Лоди, мой дорогой Директор, отдала Республике всю Ломбардию <...>. Вы можете считать в Ваших расчетах, как если бы я был в Милане»[534]

. Действительно, уже на пятый день после Лоди Наполеон триумфально вступил в Милан.

А пока воины Итальянской армии праздновали победу и славили своего «чудо-генерала». Со дня битвы при Лоди он станет их кумиром. Вечером 10 мая, сразу после победы, самые авторитетные солдаты-ветераны собрались на совет и присвоили главнокомандующему свое, самое младшее воинское (унтер-офицерское) звание - капрала. Отныне и навсегда он станет для них

«маленьким капралом», хотя они и будут повышать Наполеона в чинах и уже после битвы при Кастильоне, 5 августа 1796 г., произведут его в сержанты. Их тогда восхищал не столько полководческий дар, в чем они мало разбирались, сколько личный героизм главнокомандующего, его умение воодушевить солдат и вести их за собой хоть в самое пекло.

Тогда у всех солдат Итальянской армии был на устах рассказ о том, как перед атакой моста Наполеон стоял рядом со статуей св. Иоанна Непомука (покровителя мостов) и как в тот момент австрийским ядром оторвало голову у статуи. После битвы Наполеон велел восстановить статую[535]

.

Сам Наполеон после Лоди «кристаллизовал (по выражению Д. Чандлера) свое честолюбие». На острове Святой Елены он так вспоминал об этом: «Только после Лоди у меня родилась мысль, что я мог бы стать, пожалуй, решающим лицом на нашей политической арене. Первая искра честолюбия появилась тогда»[536].

15 мая 1796 г. войска Наполеона торжественно вступили в Милан. Наполеон был на коне по кличке Бижу (Прелесть). Он въезжал в город впереди полковых колонн своих солдат через триумфальную арку , украшенную плакатом: «Героическая французская армия! Добро пожаловать!» Да, жители Милана встречали его как освободителя от австрийской тирании. Они уже знали, что правитель Ломбардии австрийский эрцгерцог Фердинанд (брат императора Австрии) со свитой и жандармами бежал из города. Миланцы тут же «прикололи на стены его дворца издевательскую надпись: “Этот дом сдается внаем. Ключи можно спросить у французского комиссара Саличетти”»[537].

Толпы народа с гирляндами цветов, ликующие женщины и дети приветствовали французских солдат и особо - их главнокомандующего. Архиепископ ломбардский и главы декуриона (городского правления) вручили Наполеону ключи от города и герб Милана. В тот же вечер на главной миланской площади было торжественно воздвигнуто символическое Древо Свободы, а на банкете у архиепископа Наполеон выступил с пламенной речью по-итальянски: «Отныне вы свободны, и свобода вам будет гарантирована еще в большей мере, чем французам. Милан станет вашей столицей <...>. Если Австрия сюда сунется, не бойтесь - я с вами!»[538]