Роберт Хайнлайн

ГРАЖДАНИН ГАЛАКТИКИ

*

Двойная звезда

Гражданин Галактики

*

ДВОЙНАЯ ЗВЕЗДА

1

Если входящий в бар человек одет как деревенщина, но при этом ведет себя словно владелец заведения, можете быть уверены — перед вами космонавт.

Это логически неизбежно. Сама профессия заставляет его чувствовать себя господином всего сущего, и если уж космическому волку приходится марать подошвы о грешную землю, он делает это с видом короля, шествующего среди подданных. Что касается его одежды, то от человека, проводящего в униформе девять десятых своего времени и более привычного к глубокому космосу, чем к цивилизации, едва ли можно ожидать, чтобы он знал, как одеваться. Для недобросовестных портных, роящихся вокруг каждого космопорта и торгующих вразнос «земной экипировкой», он — желанная добыча.

Этот крепко сбитый парень был одет, как огородное пугало — накладные плечи казались слишком велики, кое-как скроенные шорты задирались и открывали его волосатые ляжки всякий раз, когда он садился, а рубашка с оборками, похожая на женскую ночную сорочку, шла ему не больше, чем седло какой-нибудь буренке.

Но я придержал свое мнение и предложил ему выпить на мой последний полуимпериал, посчитан это выгодным помещением капитала, — у космонавтов обычно водится монета.

— Горячей плазмы! — сказал я, когда мы чокнулись.

Это было моей изначальной ошибкой во взаимоотношениях с Даком Бродбентом. Вместо того чтобы ответить «Чистого пространства!» или «Мягкой посадки!», как следовало бы, он оглядел меня и сказал:

— Прекрасный тост, но не по адресу. Я никогда не был в космосе.

У меня имелось достаточно оснований промолчать. Космонавты не часто заходят в бар «Каса Маньяны»[1] — это не того сорта отель, который мот бы привлечь их, да и от порта он далековато. Когда кто-либо заявляется в бар в цивильной одежде, ищет самый темный угол и протестует, если его называют космонавтом, это его дело. Я выбрал эту точку потому, что мог следить отсюда за всеми, сам оставаясь невидимым. Я задолжал понемногу тут и там — обстоятельство не слишком значительное, но несколько затруднительное. Оставалось предположить, что у незнакомца есть свои причины поступать так же, и отнестись к этому с пониманием.

Но мои голосовые связки жили своей собственной жизнью — дикой и свободной.

— Не говорите мне этого, братишка. Если вы земная крыса, то я мэр Тихо Сити[2]. Держу пари, — добавил я, заметив осторожность, с которой он поднимал свой стакан — бессознательное разоблачение привычки к низкой гравитации, — на Марсе вам довелось выпить гораздо больше, чем на Земле.

— Потише! — зашипел незнакомец, не разжимая губ. — Почему вы уверены, что я космонавт? Вы же не знаете меня.

— Простите, — сказал я. — Вы можете быть кем хотите. Но у меня есть глаза. Вы выдали себя в ту же минуту, как вошли.

— Как? — едва слышно выдохнул он.

— Пусть это вас не беспокоит. Вряд ли другие что-нибудь заметили. Но я вижу то, чего не видно остальным. — Я протянул ему визитную карточку, сделав это, быть может, немного чопорно. Но на свете есть всего лишь один Лоренцо Смит, Человек-Театр.

Да, это я тот самый «Великий Лоренцо, Экстраординарный Мим и Непревзойденный Подражатель».

Иллюстрации Frank Kelly Freas

Он прочитал карточку и сунул ее в наружный карман, чем очень меня раздосадовал: подобные карточки — с имитацией отпечатка руки — стоили немалых денег.

— Понимаю, — сказал он тихо, — но что такого было в моем поведении?

— Сейчас покажу. До двери я пройдусь, как земная крыса, а вернусь так, как шли вы. Смотрите.

Сказано — сделано. Принимая во внимание нетренированность взгляда собеседника, я прошел путь назад, слегка утрировав его походку, — мои подошвы мягко скользили вдоль самого пола, как если бы это были палубные плиты, центр тяжести тела был сдвинут вперед, чуть вытянутые перед туловищем, готовые мгновенно за что-нибудь ухватиться руки непрерывно ощупывали пространство.

Была еще дюжина других деталей, которые нельзя выразить словами. Правда состоит в том, что, если уж вам выпало быть космонавтом, ваше тело должно научиться бессознательно удерживать равновесие. И вы должны сжиться с ним. Горожанин, который всю жизнь спотыкается на гладких, неподвижных полах при нормальной гравитации и падает, наступив на собственные шнурки, движется иначе. Не так, как космонавт.

— Поняли, что я имел в виду? — спросил я, проскользнув на свое место.

— Боюсь, что да, — кисло подтвердил он. — Неужели я в самом деле так хожу?

— Да.

— Гм-м-м… Мне, возможно, следовало бы брать у вас уроки.

— Это был бы не худший вариант.

Космонавт уставился поверх меня, показывая пальцем бармену, чтобы тот наполнил наши стаканы. Когда заказ появился, он расплатился, выпил и соскользнул со стула — все одним непрерывным движением.

— Ждите меня, — тихо сказал незнакомец.