Гражданин тьмы

Помывочная оказалась на цокольном этаже этого, как я уже выяснил, трехэтажного здания. Несколько больших, сообщающихся проходами помещений, заполненных сияющими плиткой и мрамором, напоминали римские термы, снабженные суперсовременной сантехникой. Глубокие раковины-ванны, многоступенчатые вольеры с площадками на разных уровнях, и повсюду — на стенах, на полу, на потолке — различные приспособления, вплоть до разного калибра мощных брандспойтов, развешенных на одной из стен, словно коллекция холодного оружия. И среди всего этого великолепия нас только трое: аз есмь, дама в резиновом комбинезоне и упоминавшаяся Макела, которая тоже оказалась дамой, но уж совсем какой-то достопамятной наружности. Как если бы знаменитая колхозница Мухиной перебралась сюда с ВДНХ и по пути превратилась в эфиопку. Кстати сказать, на дезинфекции со мной не произошло ничего особенно худого: эти две здоровенные бабищи, раздев меня догола, принялись за игру, которую условно можно назвать: сдери кожу с живого. Они скоблили, терли и драили меня с такой страстью, как если бы поставили себе целью превратить человеческое тело в одну из кафельных плиток. Мыло, сода и какая-то желтоватая жижа с ядовитым запахом через ноздри, уши и рот затопили мозг, при этом я испытывал ужасающее воздействие чередующихся кипящих и ледяных струй и еще успевал уворачиваться от увесистых, смачных шлепков, которыми дамы одаривали меня со щедростью, достойной лучшего применения. Если я остался жив, то только благодаря чуду. Однако все на свете кончается, окончилось и это испытание. Чистым, как ангел, я лежал распростертый на мраморном пьедестале и будто издалека слышал заботливые женские голоса.

— Не перестарались мы, Макелушка?

— Давай банан сунем в жопу, проверим.

— Не-е, дорогуша, нельзя. Ведено токо помыть. Карантин.

— Какой-то он дохлый. Все равно спишут. А мы бы побаловались.

— Приспичило, Макелушка?

— А то нет? Сама знаешь, какой у меня темперамент. Он хоть старенький, а часок бы погоняли.

— К тебе ночью Леха Картавый ходил, неужто не хватило?

— Сравнила тоже… У Лехи моторчик электрический, и козлом от него воняет. А этот распаренный, помытый, прямо с воли. Бери и глотай. Тебе разве не хочется, Настя?

— Что нам хочется, никому дела нет. Мы же на службе, Макелушка. Вся Европа на нас глядит.

Тут обе заметили, как у меня дрогнул левый глаз.

— Живенький, — обрадовалась помывщица. — Видишь, Макела, ничего с ним не случилось. Глазками хлопает. Как себя чувствуешь, сынок?

— Спасибо, хорошо. — Зрение ко мне вернулось, и я видел словно две луны над собой, белую и черную. Обе луны улыбались сочувственно.

— Дак вставай одевайся. Обед уж скоро.

Силы встать самостоятельно у меня не было, и добрые женщины, подхватив под локти, помогли доковылять до раздевалки, где осталась одежда. Своей голизны я не стеснялся, чего теперь… а вот то, что исчезли брюки, рубашка и пиджак, меня озадачило. Зато на стене, на вешалке висел коричневый комбинезон с лямками, как у американского путевого обходчика, и на стуле аккуратной горкой сложено белье: трусы, хлопчатобумажная майка, клетчатая рубаха, красивые голубые носочки. Вместо стоптанных ботинок на полу стояли плетеные сандалии на толстой подошве.

— Не сомневайся, твоя обнова, — поощрила мойщица Настя. — Примерь. Ежели будет где не так, Макела подгонит. Она по этому делу специалистка.

Как раз на специалистку я старался не смотреть: пока шкандыбали от мойки, она таки успела раза три пребольно меня ущипнуть за разные места.

— Что же тут униформа такая?

— Униформа или нет, не нашего ума дело. Поспеши, сынок, как бы к раздаче не опоздать.

Трусики и рубашка пришлись впору, комбинезон, правда, оказался великоват размера на два, но он стягивался веревкой, вдетой в поясные петли. Не понравилось другое: на комбинезоне ни единого кармана, а также отсутствует ширинка, значит, для того чтобы, допустим, справить нужду, придется каждый раз спускать его до колен.

Женщины любовно меня оглядели и охлопали.

— Как на тебя шито, сынок, — похвалила Настя.

— Не привык я к такому покрою… Мою одежду уже, конечно, не вернут?

— Зачем тебе? — удивилась. — В новую жизнь шагнул, назад не оглядайся.

Черная Макела громко заржала и, зайдя сзади, поддела коленом с такой силой и ловкостью, что я юзом выкатился в коридор.